Мир Слэша и яоя

-Ура! Учеба кончилась! Каникулы! – Юико счастливо хлопает в ладоши, а я вот думаю, чем буду заниматься и где есть, если у мамы выпадет выходной, а в школу ни ногой. Ах, ладно, питался же я как-то по воскресеньям!
-Теперь можно резаться в игры с утра до ночи! – поддакивает Яёи, радостно улыбаясь. Да, у каждого свои причины для счастья. Странно, почему же не радуюсь я?
Ты, как обычно, стоишь у ворот и куришь, высматривая меня.
-Рицка!
-Соби, - я подхожу к тебе и злобно смотрю в глаза, - сколько раз нужно повторить, чтобы ты запомнил? Хочешь, по буквам скажу? Или по слогам? В общем, запоминай: не курить возле школы.
-Ну, мы пошли, Рицка-кун… До встречи… - прощаются Юико и Яёи почти в один голос.
-Пока, - я слабо помахал им рукой и обернулся к тебе.
-Как дела в школе? – мы медленно двинулись.
-Будто ты сам не знаешь, что у нас сегодня последний день был, - пробурчал я.
-Знаю, - довольно улыбнулся ты. – Что ты думаешь насчет зоопарка?
-Зоопарка? – недоуменно переспрашиваю я. Йокогамы тебе мало было…
-Ты был там когда-нибудь?
-Я… я не помню… - я опускаю глаза. Я действительно не помню. Моя жизнь – это всего лишь два года, наполненные не особо интересными событиями. – А… когда?
-Ну, предположим, завтра… Ты не занят?
Нет, ну, идиот! Я же только что сказал, что у меня последний учебный день был! Ну, вот, скажи, чем я могу быть занят? Лежанием на кровати? Да, это, несомненно, жутко полезное занятие…
-Нет, не занят, - цежу сквозь зубы.
-Вот и отлично, - ты улыбаешься и собираешься уйти.
-Э, стой! А во сколько хоть, где встречаемся?
-В одиннадцать. Я за тобой зайду.
-Что?!!!
Но ты уже исчез.
Как это ты за мной зайдешь? А мама?
Тихонько прокрадываюсь в свою комнату и ложусь на кровать. Зоопарк. Зоопарк… Может, Сэймей и водил меня туда, но я уже не помню.
Заснуть долго не удается, и когда утром я вскакиваю в пол-одиннадцатого, то не сразу понимаю, действительно ли я спал. Голова стала тяжелой, и я снова плюхнулся на мягкую подушку. Но теперь глаза, как назло, не закрываются, и мне приходится начать сборы. Одевшись, я приступил к своему делу: ключи, фотоаппарат и… Что же еще? Я что-то забыл, но не могу вспомнить, что! Черт!
Слышу стук и оборачиваюсь: ты стоишь за дверью балкона и, улыбаясь, бьешь по ней костяшками пальцев.
-Доброе утро, Рицка! – легкий ветерок врывается в комнату, когда ты заходишь. – Ты готов?
-Доброе утро. Нет, - слегка смутившись, отвечаю я. – Я… что-то забыл, но не могу понять, что!
-Конечно, кепку! – без промедления говоришь ты и надеваешь ее мне на голову.
У меня расширяются глаза.
-Где ты ее взял? Что вообще за...? – я стаскиваю кепку. В ней заботливо проделаны дырки для ушек. Она светлая, с каким-то китайским иероглифом. Посмотрев на твою улыбку, я снова ее надел.
-Пойдем, Рицка…
Что, прямо через дверь?! А…
К счастью, мама не услышала нас, и мы спокойно вышли из дома.
Путь, как я позже узнал, нам предстоял длинный.
Сначала мы долго шли до какой-то автобусной остановки. Все бы замечательно, да автобус не приходил минут двадцать. Я имею в виду, нужный нам автобус. Ненужных проехало штук пятнадцать точно.
Когда, наконец, подъехал тот автобус, который требовался, мои глаза были, наверное, больше подносов в школьной столовой. Там все было забито битком. Ты спросил, не подождать ли нам другого, но я на всю свою жизнь наждался и решительно двинулся к дверям. Я то еще протиснулся, а тебе пришлось вдавливаться. В итоге я почувствовал себя отвратительно, как будто я был компонентом какого-то вещества, которое не успели добавить при создании, и его пришлось вводить потом, когда все остальные составляющие были плотно сжаты и противились вмешательству чего-то нового, пусть и необходимого.
Зато я чувствовал сзади твою спину и, признаться честно, не только ее. Я порядком покраснел, но ты не мог этого увидеть, потому что в автобусе даже дышать было тяжело, не то, что двигаться.
Ехали мы час, не меньше. Через полчаса автобус порядком опустел, и дышать стало легче. Я даже смог найти место где-то в уголочке и сел, а ты встал рядом и уставился взглядом в окно. Так мы и проехали до нужной остановки.
Потом, к моему ужасу, нам пришлось ехать на метро. Там было до ужаса жарко, но народу было меньше. Мне пришла в голову шальная мысль, но я подумал, что лучше будет, если сделать это на обратном пути.
Над воротами зоопарка красовалась большая, золотая кошка, а под нее красовалась надпись, тоже золотая: «Зоопарк». Я сфотографировал их.
Подойдя к нему, мы направились прямо к входу. Я непонимающе поднял брови: ты что, вчера билеты купил? Или еще раньше? Значит, планировал… А если бы я отказался, а?
Охранник оторвал часть со словом «контроль», и мы начали обход. Спустившись вниз, первым, что я увидел, был пруд. В нем плавали, в основном, утки. В восторге я понесся туда, желая запечатлеть все, что вижу перед собой. Я фотографировал и уток, и их домики, и даже тебя на фоне этих уток и этих домик…
Также в пруду были фламинго… Такие красивые! Белые, розовые, с длинными ногами!
Потом пошел отдел птиц… Это было удивительно! Фазаны, аисты, эму, страусы… И про каждого ты знал столько всего, что даже и не запомнишь!
Я был полон впечатлений, хотя мы не прошли и половины зоопарка. Помимо этого, я уже был голоден.
Ты все понял, будто у меня на лице было написано, и уже вел меня к ларьку с чудесными запахами и аппетитными изображениями разных бутербродов. Господи, до чего дошло: у меня даже изображения аппетитные!
Я выбрал бутерброд с мясом, майонезом, огурцами и листочками салата, ты же взял себе только сок.
-А разве ты не голоден? – спросил я, чавкая своим «обедом», хотя у меня не было даже завтрака.
-Приятного аппетита, - снисходительно глядя на меня и попивая сок, улыбнулся ты.
Не помню, сказал ли я «спасибо» в ответ, помню только, что был очень рад.
Затем мы продолжили осмотр. Ты заплатил отдельные деньги, и нас пустили в дельфинарий. Я стремился заснять все, что вытворяли хулиганы-дельфины, резвясь в воде. Продолжая двигаться по «водному» отделу, я наблюдал за этими удивительными существами. Выдры, черепахи, разноцветные рыбки, крокодилы… Последние так близко подплывали к стеклу и щелкали зубами, что я даже вздрагивал. А глаза-щелочки так и буравили.
Я и не заметил, как прошло три часа. Память фотоаппарата была забита практически под завязку.
Двигаясь к лавочке в тени большого дерева, что стояло напротив фонтана, мы прошли мимо какого-то киоска, и я в очередной раз увидел игрушку. Это был плоский, серый кот с темными полосками, грустно глядевший на каждого проходящего. Я не знаю, чем он меня так заинтересовал, но я смотрел на него, не отрываясь, пока не врезался в тебя. Ты остановился и проследил мой взгляд. Я понял, что у тебя на уме, но почему-то не стал отговаривать. Буквально через минуту ты вернулся с этой подушкой в руках и протянул мне. Я благодарно посмотрел на тебя и взял кота в руки. Он оказался таким мягким. Может, он зацепил мой взгляд, потому что он серый? Говорят, серый – цвет одиночества. Раньше я был одинок…
-Но сейчас же это не так! – твой голос оторвал меня от размышлений. Оказывается, последние два предложения я сказал вслух. – У тебя ведь есть Юико-тян, Яёи-тян…
А себя, значит, в счет не берешь? Соби, когда же ты перестанешь чувствовать себя ненужным, неживым? Ты все еще считаешь себя вещью, да?
-…и ты, - заканчиваю я.
Удивленно поднимаешь брови, а потом в твоих глазах появляется столько теплоты… Понял, да? Ведь понял?
Мы сидели на лавочке, наслаждаясь прохладой.
-А ты был здесь когда-нибудь? – спросил я с закрытыми глазами.
-Да, - коротко ответил ты.
Я не стал спрашивать тебя, с кем и когда, почувствовал как-то, что тебе больно будет об этом говорить.
После мы ополоснули лицо в фонтане, причем ты брызнул на меня водой, я тебе ответил тем же, и в итоге до конца высохли мы только когда зашли в метро.
Пока я не сел, я не понимал, как сильно у меня гудели ноги. Мы прогуляли аж четыре часа! Я вспомнил о своей шальной затее, но выполнить ее у меня не было сил, и, положив голову на твое плечо, я вскоре заснул.
-Рицка… Рицка… - ты зовешь меня. Наверное, пора выходить. Я просыпаюсь и недовольно тру кулаками глаза. На коленях у меня лежит моя игрушка.
-Как ты назовешь его? – спрашиваешь ты, садясь со мной рядом в автобусе. Теперь там немного народу, зоопарк еще не закрывался, к тому же, было только пять часов. Или около того.
-Что? – я как будто очнулся. Снова.
-У него есть имя? – ты потрепал за ушко серую подушку.
-Нет, - задумчиво ответил я и почти сразу же ответил: - Я назову его Миуро-тян.
-Какое интересное имя, - протянул ты и замолчал.
Кажется, я опять заснул, потому что когда я открыл глаза, то увидел далеко не свою комнату, а твою квартиру. Слева от меня лежала плоская игрушка, купленная в зоопарке.
-Проснулся? Будешь что-нибудь? – ты выходишь из кухни и улыбаешься, глядя на мое заспанное лицо. Видимо, я действительно сильно устал.
-Я буду то же, что и ты, - ответил я, вставая.
Поев, я медленно подошел к тебе, сел на колени и прошептал на ухо:
-Соби, я хочу тебя поблагодарить…
От собственного шепота по спине побежали мурашки.
Я слегка отодвинулся и поцеловал тебя в губы. В ответ мне последовало удивленное: «Рицка?!»
-Спасибо за зоопарк… - улыбнулся я, как ни в чем не бывало, и повторил. Ты подхватил меня, положил на кровать и начал меня целовать. Ты целуешь по-другому: страстно, жадно и в то же время нежно… От твоей атаки я не в силах пошевелиться, хотя с меня уже слетела рубашка, и я чувствую твое горячее дыхание в области живота…
Я тоже решаюсь действовать, и вскоре мои руки гладят твой обнаженный торс… Дыхание становится прерывистым, а ты уже спустился к джинсам… Ты, как обезумевший зверь, который не может больше себя контролировать, движешься прямо к цели…
Тихий стон из моих уст, твоя довольная улыбка…
Ты тоже начинаешь раздеваться… Медленно, не торопясь… Издеваешься надо мной…
Ты ласкаешь меня везде, куда только может достать рука, и входишь…
-Соби!
Ты двигаешься резче, сильнее… Ты уж прости, но я не могу сдержать стонов и криков… А не пожалеешь ли?
Я двигаюсь навстречу тебе… Еще! Еще!
-Рицка, я люблю тебя…
Почему-то именно сейчас эти слова приобретают для меня истинный смысл… Нежность, страсть, боль и любовь одновременно… Ох, Соби…
Удивительно, но на утро я просыпаюсь раньше тебя… Хвоста нет, ушки, чему не стоит удивляться, не на макушке, а на подушке… А еще на подушке кровь… Нет, не моя… Смотрю на тебя: шея без бинтов, какие-то буквы… Читаю. У меня начинают дрожать руки. Перечитываю снова. Нет, зрение явно не собирается отказывать мне сегодня: буквы складываются в слово «Loveless». Значит… Трогаю свою шею. То же самое. И кто еще кого, Соби, сделал своим?
Торопливо одеваюсь, нахожу ручку и листок бумаги.
«Эти ушки – твои. Хвост, если найдешь, тоже. Не завтракал. Ушел».
Оставив это на столе, я скрылся.
Придя домой, я старался переварить неожиданное событие, но никак не выходило.
Спустя где-то час ты пришел. Опять постучался в эту треклятую дверь костяшками пальцев.
-И чего ты тащился? Поспал бы…
У тебя на губах появилась широченная улыбка. Я только сейчас заметил, что у тебя руки за спиной. Что ты там прячешь?
-Ты забыл Миуро-тяна, - сделав грустные глазки, сказал ты. – Ему было так одиноко без тебя… Он согласился пойти со мной только потому, что я обещал отнести его тебе…
За ребеночка меня считаешь, да?
Тем не менее я заливаюсь краской… Хотел сказать «по самые ушки», да вспомнил, что ушек-то у меня уже нет…