Мир Слэша и яоя

Они всегда были врагами. С самого первого курса. Ах, какой позор: Гарри Поттер связался с такими, по мнению великого Малфоя, отбросами, как Уизли и Грэйнджэр!
-Какая тебе разница?! – взрывается гриффиндорец с шрамом-молнией. – Не ты ведь с ними дружишь!
-Я бы никогда не стал дружить с нищим и грязнокровой, - окидывая презрительным взглядом вышеуказанных, выплевывает блондин.
Гарри сжимает кулаки, хмурится, но ничего не говорит. Почему этот мальчик к нему прицепился?
Он был маленьким и неопытным, а потому не знал, что у Малфоя просто взыграл принцип: «трави того, кто тебе понравился». Хотя он и о самом-то принципе не знал. Чего вы хотите: бедняга рос в чулане.
Порою Поттер думал, что он – достойное продолжение своего отца. Вот попытаться просчитать. Папа собачился с (хотя этот глагол больше подошел бы его ныне покойному крестному, не дай Мерлин тому выйти из своей завесы и надрать ему задницу за такие рассуждения): Малфоем, Снэйпом, с другими Мародерами (правда, намного реже). Он же собачится с: Малфоем, Снэйпом и влюбленной парочкой (Рон и Гермиона), которая раньше была очень даже не против его присутствия рядом. Первые два пункта по произношению идентичны, правда, есть поправочка: Малфой-«младший», да и их гриффиндорская троица Мародерами не звалась, а так все вполне похоже. Правда, можно было бы еще прибавить, что он собачится (причем не так, как со всеми остальными перечисленными) с целой оравой Пожирателей Смерти и их главарем…
Знаменитый ученик Гриффиндора продолжал жить. Несмотря на смерть Сириуса, несмотря на чужие шепотки за спиной (кем его только ни считали, кем ни называли, как ни открещивались), несмотря на все попытки Темного Лорда угрохать его, хотя попытки, надо сказать, были весьма и весьма впечатляющими. Можно было даже сделать комплимент в сторону уровня Воландеморта: он значительно вырос с того момента, как это жуткое создание впервые покусилось на его жизнь.
Перепалки Мальчика-Который-Выжил и его извечного врага становились все более ожесточенными, игра «Кто кого быстрее доведет до ручки?» становилась для них все важнее по сравнению с другими предметами. Ну, скажите, какой нормальный студент, на уроке МакГонагал (МакГонагал, понимаете?!), будет швыряться записками, даже если учительница повернулась к классу спиной? Естественно, обоих ждало наказание.
Это соперничество начинало перерастать в самую настоящую войну, от которой страдали не только испуганные энтузиазмом Малфоя «змеи» и боявшиеся по ночам услышать бормотание Поттера «львы», но и совершенно крайние «орлы» и «барсуки».
Только ненормальный мог затеять магическую дуэль на Зельях! Причем из-под парты, бормоча слова заклинаний на уровне шепота. И если Слизеринский Принц (собственно, как всегда) отделался легким выговором, то Герой магического мира лишил свой факультет пятидесяти баллов.
-Гарри, ты должен остановиться! – кричала разгневанная подруга, заведя того, к кому обращалась, в ближайший безлюдный коридор. – Эта игра переходит все границы!
-Гермиона, он должен ответить за то, что назвал моего отца безответственным лодырем!
-Но он таким и был! – возразила девушка? но, увидев выражение лица друга, поспешно добавила: - Пока не встретил твою маму…
-Тем не менее! – возмущенно отозвался любимый объект предсказания Трелони на предмет смерти и ушел.
Лежа ночью, юноша думал о своем враге. Этот хорек овладел его мыслями и занимал далеко не последнее место в списке дел на любой следующий день.
Драко. Какое странное имя. Вот Гарри – это просто. Выражением маглов, «просто, как в аптеке». Хотя, конечно, эта змеюка не упускала случая съязвить, что «Гарри» - какое-то плебейское, совсем ничем не выделяющееся имя.
Драко. Парень фыркнул: а в этом имени чего выделяющегося? Разве что легкое сходство, созвучие со словом «дракон». И ничего больше. Пару раз он видел книжки про древние рода, которые берут начало аж с восьмого или даже седьмого века, а то и вообще с самого начала сотворения мира, но, кажется, там не говорилось, что надо выбирать такие странные имена. Похоже, у них вся семейка такая. Люциус, Нарцисса, Беллатрикс. Кстати, последняя приходилась кузиной Сириусу. Если подумать, семья Блэков тоже считалась старинным родом. И там тоже были не самые простые имена. Андромеда, Вальбурга, Регулус… Все это было как-то непонятно и странно для такого простого и незамороченного мальчишки, с самого рождения до одиннадцати лет воспитывавшегося в семье маглов.
На шестом году обучения все стало еще хуже, чем прежде. Боль в шраме, проблемы с учебой, сонливость из-за того, что он не высыпался по ночам. Его мучали какие-то страшные сны, зверские кошмары.
На шестом году обучения умер Дамблдор. Снэйп, этот проклятый Снэйп убил его. И теперь первым в списке ненависти был он, а не его крестный сын. И то, что сделал последний, ставило под огромное сомнение все, что происходило раньше.
На похоронах Дамблдора к нему тихо подошел его враг и, сжав плечо, сказал:
-Не грусти, Поттер, его уже не вернешь…
Это было сказано чуть ехидно, но все же с толикой печали и какой-то обнадеживающей ноткой в первой части предложения.
Мрачный Гарри обернулся и удивленно раскрыл рот, увидев того, кто шепнул ему это. Малфой. Ему. Сказал. Это. Малфой.
«Не может быть… - первая мысль, мелькнувшая в голове юноши. – Этого. Не может. Быть».
Наверное, тот просто хотел, чтобы сын Джеймса и Лили пребывал в еще большей задумчивости, замешательстве и меланхолии одновременно. И, признаться, ему это удалось.
«Воландеморт приказал ему убить Дамблдора… Он приказал ему убить Дамблдора… Боже мой…» - в голове творился настоящий хаос, но он ничего не мог поделать.
А на седьмом курсе обоим было как-то не до войны. Не до их войны, во всяком случае.
В Рождественские каникулы гриффиндорец возвращался из библиотеки с кучей книг, которую выдала Гермиона, говоря об основных моментах подготовки к экзаменам. Конечно, экзамены были только через полгода (учебного, разумеется), но ее это никоим образом не трогало.
Молодой человек с трудом шел, шатаясь из стороны в сторону вслед за книгами, которые так и норовили упасть. Ну, хотя бы одна, самая верхняя точно.
Тут из-за угла кто-то выпрыгнул и четким голосом крикнул:
-Остолбеней!
При занятости обеих рук палочку Гарри вытащить, естественно, не удалось. И последнее, что он слышал прежде, чем ударился об стену и потерял сознание, так это то, как на пол обрушилась целая кипа книг.
Очнулся он в какой-то темной комнате, где отвратительно пахло и слышался шорох. Видимо, по углам затаилась пара-тройка крыс.
Дверь скрипнула, в неизвестное помещеньице кто-то вошел. Впрочем, долго гадать не пришлось. Знакомый шипящий голос, преследовавший его в кошмарах уже который год, приветствовал его с чуть ли не отеческой заботой в голосе, которой (заботы) он никогда не знал:
-Здравсссствуй, враг мой.
-Привет, Том, - кратко ответствовал пленный, словно здоровался с человеком (ха-ха), к которому относится нейтрально (еще три ха-ха). – Ну, какой сюрприз ты заготовил мне на этот раз?
-Ты нетерпелив, Гарри, всему своему время. Очень скоро… Подожди… Мои слуги еще не подготовили главный зал…
И Реддл ушел. А Мальчик-Который-Выжил стал лихорадочно размышлять, что такого могло задумать это чудовище, чтобы еще и какой-то зал готовить надо было. Не легче ли просто убить? Почему бы и нет? Никого могущественнее, наверное, уже и не найдется, он беззащитен, палочки нет, сражаться нечем, обороняться нечем. Зачем еще и выкрутасы какие-то придумывать? Воистину у этого свихнувшегося маньяка неисчерпаемая фантазия на всякие гадости!..
Вдруг дверь снова открылась, и с языка студента Хогвартса уже рвалось ехидное замечание: «И пяти минут без меня не прожил, Томми?», как тихий, но до боли знакомый голос позвал его:
-Поттер, ты живой тут?
Почему-то этот вопрос показался до жути смешным (нервы явно), и он тихо прыснул:
-Пока живу, Малфой, а тебе чего? Пришел поглумиться над будущим мертвецом?
Ехидство на ехидство. Хотя в последнее время парень слишком часто думал о светловолосом слизеринце, чтобы ненавидеть его. Скорее…
-Хорош там рассиживаться, идем уже.
«Идем? Куда идем? С тобой? Почему я должен…?» - поток вопрос был остановлен так же внезапно, как и начат. Почему-то он ему верил. Только сейчас.
Послышалось тихое «Люмос», серые глаза мерцали каким-то жутким блеском, но сейчас дело совсем не во внешности.
Школьный враг схватил его за руку и повел за собой, шепнув «Нокс».
На очередном повороте «отмеченный Темным Лордом, как равный» не выдержал и остановился:
-Куда ты меня ведешь? К нему, да? Так и дашь мне сдохнуть здесь, да? Ты, наверное, рад, что скоро меня…
-Заткнись. Сейчас же, - приказал тот, и они вместе вжались в темный угол каменной стены. Мимо кто-то быстро прошел, даже не заметив их.
Путь продолжался.
-Я работаю на Орден.
-Что?! – от такой наглой лжи у очкарика даже дыхание перехватило.
-Вот, - перед зелеными глазами появилась цепочка, на которой каким-то непостижимым образом держалась карточка от шоколадных лягушек. На карточке был изображен ныне покойный директор школы, созданной четырьмя основателями, в честь которых потом и назвали факультеты. – Дамблдор дал мне это, сказав, что я должен освободить тебя. Здесь нельзя аппарировать и использовать порт-ключи. Я попытаюсь вывести тебя отсюда, из этого барьера. А там дернешь за цепочку и переместишься в Хогвартс, понял?
С этими словами Драко надел цепочку с карточкой на растрепанного пленника и спрятал ему под оставленную на нем мантию.
-Что ты… что ты сделал, чтобы заполучить это?! – Герой магического мира все еще не верил.
-Ох, Мерлин, ну что за тугодум… - закатил глаза начавший раздражаться спаситель. – Хомячка я своего убил. Теперь доволен, Поттер? Может, уже отправимся?
И, не дав времени на отрицательный ответ (как и на положительный), блондин пошел дальше, таща за собой глубоко задумавшегося «льва».
Остаток пути был пройден в молчании.
-Вот мы и пришли, - последовало оповещение. Выбитый из колеи спутник, все это время смотревший вниз, наконец, поднял голову.
Какая-то коротко постриженная лужайка, выглядевшая чересчур зловеще из-за темноты. Кажется, была ночь.
Сзади послышались быстрые шаги, и в спину предателя Реддла попало какое-то странное заклинание. Красно-золотой, сам не понимая, что делает, забрал палочку у упавшего и крикнул:
-Остолбеней!
Затем еще одного уложил заклинанием «Петрификус Тоталус», а дверь, за которой остались служители Темного Лорда, какой-то там зал и темница, запечатал «Колопортусом». По телу бегали неприятные волны, иногда кололо. Видимо, палочка противилась новому, пусть и временному хозяину.
-Драко… Драко, что с тобой? – он склонился над «змеенышем».
-Это заклинание… - тот с трудом поднимается на дрожащих руках и плюется. Кровью. – Гарри, используй порт-ключ… Я не выживу… В любом случае… Шевелись, Гарри…
-Нет, я не…
-Мерлин тебя задери, Поттер, просто дерни эту чертову цепочку, сюда сейчас все Пожиратели сбегутся! – трава опять пачкается густой, вязкой, с привкусом железа жидкостью. Уж он-то знает.
-Но, Драко, я не…
-Гарри… Я хочу, чтобы ты знал… Я… люблю тебя…
-Что? Я не слышу тебя, Драко, - он придвигается ближе, чтобы услышать.
Малфой тянет руку к его шее, притягивает к себе:
-Я тебя ненавижу… Слышишь, Поттер? Не-на-ви-жу…
И на последнем слоге дергает цепочку.
Резкий рывок, и два семикурсника оказываются у входа в Больничное Крыло. Слизеринец не шевелился.
-Драко! Драко!
На крик выбегает мадам Помфри, ахает и ведет обоих внутрь. Малфой левитируется на кровать, белоснежное белье, которым она застелена, тут же пачкается кровью.
-Драко, очнись! Очнись немедленно! Очнись же! – гриффиндорец бьет его по щекам, но тот не реагирует. – Ты сейчас же очнешься и скажешь своим обычным ироничным голосом, манерно растягивая слова, что мои надежды разрушились, что мой враг все еще жив и будет дальше меня доставать! Очнись же, ты, хорек белобрысый!
По щекам текут слезы, но он этого даже не замечает. Как… Как такое могло случиться? Он не мог умереть. Только не он. Ведь только Малфой мог довести его до белого каления, только Малфой мог сделать так, что не пройдет и пяти минут, а руки уже будут чесаться вытащить палочку и проклясть его чем-нибудь вроде «Сектусемпры», только Малфой мог… Это как катализатор. Им рассказывали на зельях, что есть определенные вещества, которые позволяют реакциям протекать быстрее. Так Малфой - этот гребаный катализатор, который увеличивал процесс его раздражения в сто, в тысячи крат… Этот чертов Малфой… мертв.
Гарри все плакал, а в руках сиротливо лежала палочка Драко…