Мир Слэша и яоя

Ранний вечер. Йо раскинулся на вершине холма под гигантским деревом. Мощные корни взрывали землю метров на десять вокруг. Юноша облокотился на один из этих выступов. Расслаблено вытянутые ноги, затылком – упор в глубокий рельеф коры. В этом местечке у дерева была выемка, идеально повторяющая очертания тонкого тела. Должно быть потому, что хозяин этого тела так часто отлеживал здесь бока… Хотя в последнее время Йо почти не появлялся на холме. Что-то заставляло его двигаться. Сонливость и лень прошли как вчерашняя простуда.
Вечно ленивый Йо не знал что такое хандра. Но за последние три месяца бесконечного движения понял, что не может заглушить им душевную усталость. В такие пронзительно-ясные моменты Йо мог до самой глубины прочувствовать свою беспомощность перед судьбой, и сердце сжималось от тоски и обиды. Хотелось спрятаться, залечь в каком-нибудь тихом глухом местечке и, может, превратиться со временем в камень. Расслабиться, забыться. Но мысли, даже в такие моменты несущиеся быстротечной рекой, не давали покоя измученному разуму. Через какое-то время они начнут казаться пугающими и чужими. Захочется отвлечься, переключиться на что-нибудь более приземленное. И снова в круговорот событий – нырять с головой. Бежать без оглядки - от самого себя.
А пока момент тишины. Когда же это кончится?..

(от лица Йо)
Весь мир. Бегут-бегут куда-то... просто остановиться. Просто поднять глаза. Небо. Звезды. Это вечное. Это навсегда. Когда тебя уже не будет, когда планета освободиться от суеты живого, когда остынут и затвердеют ее недра - этот холодный свет никуда не денется. Просто осознай это. Остановись и подумай. А так ли важно? Беготня, насущное, мысли?
Не понимают. Сколько раз одергивали, когда я пытался делиться своими восхитительными открытиями.
Замерев на дороге, разглядеть зеленеющую в свете заходящего солнца луну. Невероятные картины в небе - причудливой формы облака. Я видел, как рушатся замки, как народы плетутся по пустынному пляжу к ковчегу в океане, видел исполинские деревья в окружении неизвестных крохотных существ, видел сражения инопланетных кораблей в вихре рассыпающихся на песчинки комет. Видел! Но, пытаясь обратить к этому других, поднять их отяжелевшие головы, натыкался на недоумение, насмешки и даже на грубость. Безмолвие. Немой восторг. Я научился. Так было когда-то. Мне пришлось.
Но... сегодня снова.
Не могу, задыхаюсь от изумления и счастья. Снег в августе!
Кружиться, подставляя лицо холодным крупицам, ощущать секундное покалывание, а затем тепло, стекающее под воротник... как здорово! Бегу во весь дух. Я не могу этим не поделиться. Легкость во всем теле. Радостное возбуждение разливается искрами шампанского. Горящие щеки, прерывистое дыхание, льдинки, забивающие горло… как необычно! Снег в августе!
- Манта! - вбегаю в дом, зная, что маленький друг сейчас сидит на лестнице со своим ноутбуком.
- Манта, только...
- Что? А, Йо, извини, я на важной конференции...- большеголовый мальчик увлеченно барабанил по клавиатуре. - Если можешь... ах вы!.. Да сейчас просто...
Немного потоптавшись, вижу, что он вновь ушел в свой мир. Ладно, не буду мешать.
Грустно, да... О, Анна!
- Анна, ты только...
- Йо, ты не забыл вынести мусор? Если нет, то что ты тут делаешь? - Киояма, лежащая спиной к двери, царственно повела рукой. Сейчас ее куда больше занимал мерцающий экран телевизора и новый сериал, нежели мои вопросы.
-Я как раз… ладно, не буду мешать, - не отчаиваясь, поспешно избавляюсь от мусорных пакетов на заднем дворе и там застаю Рена, застывшего в позе лотоса.
- Рен! РЕН!
Дергаю, трясу. Осмелился даже разок похлопать по щекам. Никакой реакции… Ну, а если бы это не я был? Тао плохо воспринимает шутки. И не доказать потом, что сам спровоцировал. Для медитаций есть более подходящие места! Храмы, например. Да и не обязательно каждый день это делать. Нет, Джун права, конечно, полезно: для нервов и духовной концентрации, но все-таки…
Слегка досадуя, я не заметил, как столкнутся с кем-то по пути к дому. Зашатался, отступил на пару шагов. Хоро, с которым мы, собственно, и поприветствовали друг друга лбами, пришел в себя первым:
- А, Йо? Гляди, как я покрасил! – сует мне под нос какую-то доску. А, это его сноуборд. Но почему… красный?
- Это Хао! – выплывает из ниоткуда Джоко. - Они вместе баллончики покупали. Кстати, я как раз тут рассказывал Трею…
- Ага! – северянин походя двинул шутника в висок. С грустью слежу за траекторией его падения. - Правда, классно? – ничего не замечая кроме своей игрушки, сияющий Хоро все пытается выцыганить похвалу. Да-да, конечно… Стоп, Хао! Вот к кому мне надо!
- Где оnii-san?
- Где-где, в парке естественно! С тех пор, как граффити увлекся, каждый вечер там пропадает…
Срываюсь с места, так и не сказав ничего насчет нового цвета сноуборда. Зачем? От этого он не станет менее диким. Не люблю красный.
Пятнадцать минут бега и:
- Хао! ХАО!
- Ммм? Я слегка занят… - с зажатой в зубах кистью, орудует двумя баллончиками, опрыскивая блочную стену сиреневыми струями.
Не слушая, хватаю за руку, вытаскиваю из-под тента:
- Смотри-смотри! Снег! Завтра, может, даже в снежки поиграем!
Восхищаюсь вслух, указывая в небо. Хао тихо рычит, пытаясь высвободиться. Но я не вижу. Я думал, он поймет.
Вдруг - сильный толчок. Я едва не хлопнулся на асфальт.
- Да, красиво, но я же сказал, что занят, – брат возвращается по навес к своей работе. - Не путайся под ногами.
Тишина. Вбираю прохладу ртом небольшими порциями и проглатываю, чтобы не случайно не всхлипнуть. Снежинки тают на языке.
Земля не перевернулась, небо не обрушилось мне на голову. Вокруг все то же тихое кружение переливающихся звездочек. Они словно знают, что родились не в срок, и что существование их закончится в безрадостном хлюпанье завтрашних луж, и потому не тратят своего бесценного времени. В сопротивлении воздуха и бледном свете, едва пробивающемся сквозь розовато-серые завихрения, упиваются прелестью собственного танца – волшебного, нежданного. Как они эгоистичны в красоте своей короткой жизни...
Дождь из миллиарда крохотных звезд . Он так безразлично холоден. Зарывается в волосы и колет шею. Безразлично… Почему?! Даже тебе, Хао… Почему?..
- Прости. Не буду мешать.
И я тихо ушел. Мой визит не вызвал у него никаких эмоций. Всегда такой спокойный - непоколебимо, незыблемо... Может из-за этого я изменился? Когда смотришь со стороны, понимаешь, что лень – это так мерзко. Нет, Хао не лентяй. Но он все делает нарочито медленно, как бы с неохотой. Передвигается, говорит, а еще… еще он всегда смотрит свысока. Словно ничто не может заставить его волноваться. Словно наплевать на всех. Возможно, это не так, но пренебрежительность, даже показная, может ранить.
Да, он любит меня. Он вернулся ради меня. После проигрыша, с того света – вернулся.
Любовь. У него она странная. Колючая и чуть насмешливая.
Возможно, он сможет сказать правильные слова и совершить красивый поступок, если того потребуют обстоятельства. Но я уже знаю, что его доброжелательность и снисхождение идут не от доброты. Это безразличие. Так бросается в глаза. Утомившись, он становится нетерпим к людям, раздражается и уходит. Все равно, как и куда, главное - от помехи, лишь бы вернуть баланс своей противоречивой душе. В этом весь Хао. Право, не мне судить – он уязвлен поражением, он так устал бороться... Но ведь он вернулся ко мне? Именно ко мне, а не зачем-то еще? Говорит, что любит… берет все, что захочет и уходит. Спросит, заставит признаться и рассмеется. Притянет, сорвет поцелуй и оттолкнет. Это тоже он – Хао. Беда в том, что и я полюбил. Даже эти выходки, это проявление слабости – полюбил.
Я думал, он тоже понимает меня. Неужели ошибся?
Такое спокойствие рядом. Желание оставаться собой - таким же невозмутимым - отпало. Иначе словно копия. Я - его, а не наоборот. Кто лучше себя подает, тот и правит балом. Обаяние. Прозорливость. Предприимчивость. Onii-san хороший политик и может выбить себе место, где захочет. А я не люблю притворяться. Я тот, кто я есть. Уж лучше смирение. Пусть ненавидят дальше. Так изощряться - не хочу.
Смешно. Раньше мысль, что кто-то может ненавидеть меня, сильно пугала. Потом притерпелся. Решил, что когда стану Королем Шаманов, сделаю всех счастливыми. Чтобы ненависть забылась. Чтобы не бояться.
Но турнир закончился. Так сумбурно. Будто ни в чью пользу. Живы. Надолго ли? Хао вернулся другим. Он принял свое поражение. Но можно ли назвать меня победителем? Меня, бредущего по пустынной дороге, покрывшегося холодной пылью и снедаемого внутренним жаром?
Хао сломался. Я тоже. Сломался. Как это ни тяжело признать. К чему сложности? Зачем я об этом думаю? Наверное, потому, что тоже устал. Как же я устал…
Подчиняюсь внезапному порыву, сворачиваю. Не хочу возвращаться. Мне еще нужно подумать.

(от лица Хао)
Тссс! Что это? Ничего? Нет, определенно у этого есть название... Тишина? Покой? Время словно остановилось. Природа замерла. В этой предрассветной задумчивости любой звук кажется необычайно громким. Даже собственное дыхание. И о чем это я?..
Не заметил, как подкралось утро. Но зато теперь в полной мере ощущаю последствия нескольких суток без сна. Иногда примитивные потребности так раздражают. Тратить уйму времени на еду и отдых, каждый день. Нет, конечно, едой можно наслаждаться, а сновидения - штука занимательная, но... Изо дня в день это так надоедает. Даже тренировки - и с ними держишься не больше недели. Затем слабость. Не можешь нормально делать то, за что берешься. Раздражает.
С силой швыряю пустой баллончик из-под краски в стену. Какой жуткий грохот. Я могу взорвать эту бесполезную жестянку. Взорвать к чертям и спалить этот гребаный навес!.. Но я обещал брату.
Вспомнив о Йо, мгновенно остываю. Бархатно-черные глаза, горящие от восхищения. Прибегал зачем-то... Но он всегда понимает, когда меня лучше не трогать и извиняется. Надо бы отблагодарить его за такт. Невольно усмехаюсь.
Как? Как так вышло, что ты овладел моими мыслями, душой и сердцем? Ты можешь вертеть мной как хочешь, но даже не догадываешься об этом. Прояви хоть раз настойчивость – и я уступлю. Возможно, я боюсь тебя. Смешно. Великий Хао Асакура боится тихого неуверенного в себе братца. Ты не был таким. Это тоже пугает.
Я виноват? Возможно. Но ты такой милый, когда дуешься… Искуситель. Невинность, наивный взгляд – для меня как вызов. Провокация.
Прикоснуться и отступить пока ты не понял. Но иногда так не хочется… Похоже, я действительно люблю. Играю, как кошка с мышкой, разбиваю твое сердце, но люблю.
Принял ли ты это? Тяжело , наверное, терпеть близость такой эгоистичной сволочи… А что поделать? Да, я такой. Подонок, изверг, лицемер – как угодно. Но ведь я люблю.
Размытые духотой сонные очертания улиц. Пружинистая твердость асфальта. Сизые обрывки облаков на бледном полотне неба. Солнце слепит, но почти не греет. По лицу скользят вязкие длинные тени. Словно некто быстро-быстро перелистывает страницы. Волшебство вчерашнего снегопада закончилось, впиталось в ненасытную зелень и сухость земли. Глупо было отказываться от такого подарка. Приди Йо сейчас, я бы охотно послушал его восторженную болтовню. И даже не отказался от какого-нибудь ребячества. Чего он там, в снежки предлагал?... Но радость Йо растаяла. А следом растаял снег.
Не смотря ни на что, виноватым себя не чувствую. Во первых – я Хао. А во вторых - я прекрасно знаю, как поднять брату настроение. За этим и спешу домой.
- ЧТО?! ПОЧЕМУ?!!!
Я застыл на пороге, глупо хлопая ресницами. Суровая реальность в лице бесстрастной Анны в который раз повторяет для плохо слышащих, что ни один Асакура сегодня не ночевал дома.
- Где тогда Йо?!
Все то же безразличие во плоти красноречиво пожимает плечами. На заднем фоне какие-то разборки. У меня нет желания вмешиваться, но красное лицо Тао, расписанное под хохлому фломастером, невольно притягивает взгляд. Эффект закрепляется видом на «слегка неодетого» северянина Хоро-Хоро. Словно его только что сдернули с постели и гоняют по дому с табуретом наперевес… Упс, зря это я про табурет. Едва успел пригнуться. Безобидная на первый взгляд мебель с ужаснейшим грохотом врезалась в дверь за моей спиной и разлетелась на куски. В смысле – ножки в одну сторону, сиденье – в другую. Странно. От чего бы это Рену отказываться себе в привычках? А как же девиз «все свое ношу с собой» - гуандао в смысле? Ага, и без меня догадался… Все, могу уйти с чистой совестью. Если вслушиваться, картина происшествия из общих воплей прорисовывается вполне ясная. Брат предупреждал этого упрямца Тао насчет медитаций. И почему его никто не слушает? Впрочем, мне ли лезть с обличениями…
Йо, дурачок, куда же тебя занесло? А главное – почему? Насколько понимаю, денек тебе тот еще выдался. Ты и так в последнее время где-то пропадаешь. Но что бы к ужину не вернуться и не ночевать – такого не бывало. Неужели все так плохо?
Замираю посреди дороги, внезапно осознав, что не знаю, ну просто понятия не имею, где брат может находиться в половине шестого утра. Тьфу ты, Хао Асакура, склерозник недолеченный... Ты ведь Хао! Х-А-О. Вспомнил? Вот и ладушки.
Йо, знаю, я тебе обещал, но сегодня мой поступок будет оправдан по всем пунктам. Нечего где попало ночами шастать…
Губы растягиваются в ухмылке. Оглядываюсь. Хотя зачем? Какой псих пойдет гулять в такой час воскресным утром? Хм. Собачонка вон только… И та удрала. Наверное, испугалась оскала, составляющего ей серьезную конкуренцию.
Прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на брате. Подожди еще, мой хороший, я уже почти нашел тебя… все, нашел! Вспышка пламени. Ну не могу избавиться от этой показушной брутальности. Да и не надо, наверное - многим нравилось. Увы, эффектного появления из ниоткуда в столбе огня не произвело на Йо никакого впечатления. Ни оха, ни вздоха. Сопит себе в две дырочки, бессовестно раскинувшись в теньке на лавке. Вынужден отдать дань уважения: с его-то габаритами занять почти все свободное пространство – это… хем… почти подвиг.
Так, что-то не нравится мне его лицо. Очень уж белое. Осторожно касаюсь руки. Ледяная.
- Йо! Йо!!!
Порывисто хватаю за плечи и встряхиваю. Уф, хвала Великому Духу! Не думал, что обрадуюсь, получив смазанный удар по носу и услышав в оправдание только бессвязные «мм-хмм», но как факт…
Да как на него разозлишься? Продрогший, промокший, с пунцовеющими ушами знай себе, дрыхнет на холодной деревяшке. Право, порой я почти восхищаюсь.
Засмотрелся. Не такой уж он и белый – вон, какие сочные пятна румянца. И синие круги под глазами… Так, все, он мне втройне должен! За беспокойство, за подпорченную форму носа и за лечение. Последним займусь позже, пусть сначала расплатится. Прекрасно ведь знает, что беззащитность на меня действует как красная тряпка на быка.
Занимаю выгодную позицию: перекинув ногу, усаживаюсь ему на колени. Да что там – это стопроцентный выигрыш!
Для начала аккуратные, почти неощутимые поцелуи. Осыпаю ими лицо. Затем более чувственный и долгий поцелуй, в правую щеку. От нее – к уху и вниз по прохладной коже шеи. В такие моменты я рад, что Йо плохо просыпается.
Щекотно. У него длинные ресницы. Трепещущие прикосновения, как крылья бабочки. Почти открывает глаза. Не давая опомниться и осознать ситуацию, резко провожу вверх по его шее к затылку и, захватив пару прядок, наклоняю голову. Спросонья такой податливый, никакого сопротивления. Упиваясь победой, углубляю поцелуй, одновременно массируя затылок Йо и пробираясь другой рукой за ворот его ветровки.
- Хаумм…мм?!...
Все, «жертва» начала подавать признаки жизни. Пытается вырваться. Не выйдет, я об этом позаботился. Так что не мычи и дай мне насладиться моментом.
Возмущенный писк, кулаками в грудь. И все. Что, действительно все? Не веря, открываю глаза. На секунду мне показалось, что в его взгляде промелькнуло нечто такое… обреченное? Тоскливое? Отстраняюсь и хватаю за подбородок. Нет, показалось. Целую еще раз, жестко, почти грубо. Стонет. А нечего было меня пугать! Едва удерживаюсь от укусов – иначе совсем крышу сорвет.
Успокоив себя и утолив внезапный филематологичный голод, опускаю руки на плечи Йо:
- Как спалось?
Обиженно сопит. Но взгляда не отводит. Хороший знак.
- Хао, - строго. – А если кто-то видел?
- Здесь пусто так же, как у меня в желудке, - вяло отмахиваюсь я.
В подтверждение округу оглашает низкий утробный звук. Вчера с утра только бутерброд перехватил. Как и Йо, впрочем.
Улыбается. Наконец-то! Одержав очередную маленькую победу, закрепляю ее коротким поцелуем в нос. Морщится. Ррр! Зуб даю, он это специально!
Через минуту уже изрядно потрепанному и куда более румяному Йо удается-таки выскользнуть из моего захвата:
- Хао, может домой, а? Мне холодно…
Некоторое время, прищурившись, созерцаю виноватую, почти жалобную мордочку. Поднимаясь со скамьи, мрачно произношу:
- Должен будешь. В двойном размере.
Вспыхивает до корней волос. Быстро застегивает ветровку.
- Нечестно! – бормочет под нос.
- Все честно! Между прочим, из-за твоей выходки мне пришлось нарушить договор! Просто так мне тебя вовек не найти. Где мы, кстати?
- Э, ну… ээ… я не помню, - снова краснеет.
Закатываю глаза. Йо в своем репертуаре.
- Ладно, за это отдельно расплатишься. Давай руку.
- Зачем?
Так, не понял? Чего он так подозрительно косится? А… тьфу ты…
- Йо, я домой нас перенести собираюсь. Ты разве против?
Радостно хватает мою ладонь.
И снова показуха… Ну не могу себе отказать!
После переноса снисходительно поглядываю на Йо, приоткрывшего от изумления рот. Он намека не понял, и продолжает оглядываться. Невольно поднимаю голову. И точно так же распахиваю варежку.
- Эм, Хао? А мы где? – братишка застенчиво дергает меня за рукав.
Я бы и сам хотел это знать, Йо. Но чтобы я промахнулся случайно – так не бывает. Определенно кто-то вмешался. Если так, пробовать перенестись снова затея глупая. Убеждаюсь в этом, после пары-тройки безрезультатных рывков. Сглатываю. Но тут же беру себя в руки.
- Йо, нам придется пробежаться. Ты не против?
- Не понял?
- Мы тут застряли, Йо.

(от лица Йо)
Пытаюсь улыбаться, согнать с его лица хмурое выражение обычной беззаботной болтовней, но что-то не получается. Может, потому, что мне самому не по себе? Пробираемся через бурелом, держась за руки, неосознанно прижимаясь друг к другу при каждом подозрительном звуке. Действительно, мрачное местечко. Никогда таких деревьев не видел. Да нам вдвоем эти стволы не обхватить! Больше всего напрягает, что Хао так насторожен. Он же вроде борец за чистоту/сохранность/первозданность природы? Так чего ему опасаться в самом ее, так сказать, сердце? В чаще то есть. Густой, непроходимой, беспросветной, в такой сам черт ногу сломит. Что там черт – я вот уже в пятый раз едва не грохнулся…
Снова успев меня удержать, Хао раздраженно бросил:
- Слушай, неваляшка, можешь хотя бы заткнуться? Я пытаюсь сосредоточиться.
Проглатываю это без возражений. По-прежнему улыбаюсь. Глянув через плечо, брат малость смягчился и подмигнул в знак примирения.
Неужели мои догадки подтверждаются? Ну, пожалуйста, Хао, неужели ты не чувствуешь, как мне плохо?.. От этого бестолкового выражения дружелюбия мне скоро перекосит лицо. Хао, я так хочу тебе верить, верить в то, что ты меня понимаешь. Ну пожалуйста, не отворачивайся, покажи, что не обманулся этой беззаботной маской! Ну пожалуйста…
Через десять минут уже едва плетусь. Не могу больше. Он не слышит. В памяти снова и снова всплывает вчерашняя сцена и холодные слова: «не путайся под ногами». И следом – картинка-идиллия – сегодняшнее утро. Зачем он мучает меня? Я никак не могу понять… Хао, ты играешь или нет? Игрушки можно убрать в коробку, когда они надоедают. Можно подарить их кому-то другому, можно просто выкинуть. Но я не игрушка! Я просто не понимаю, почему так люблю тебя…
Неожиданно вырываю руку и плюхаюсь на ближайшее поваленное дерево. От обиды сдавило грудь. К щекам прилила кровь.
- Йо, ты чего? Мы выберемся, обещаю! – топчется рядом. – Вон, и чаща редеет, держу пари, скоро выйдем на поляну! Ну, вставай, немного еще… - словно заставляя себя, опускается передо мной на колени и целует руки.
Мне почти противно. Тут в голову приходит неожиданная, глупая по своей сути мысль. Это все от обиды. В другое время мне бы стало стыдно.
- Если тебе так надо, то иди один! Ты даже не… даже не поинтересовался… Иди, я лучше здесь как-нибудь…
Молчание. На лице Хао не дрогнул ни один мускул. В глазах – пустота и тишина. Даже страшно. Я настолько безразличен? Ну, что, еще ударь, тогда я буду полностью уверен!..
Опускается рядом.
- Йо, мне, правда, жаль за вчерашнее. Но я думал, что ты простил. Ты же меня знаешь…
- А ты меня знаешь? – отзываюсь эхом, не давая договорить.
Недоверчиво приподнимает одну бровь:
- Это, что? Наезд?
- Нет, Хао. Это вопрос. Просто вопрос, на который ты не имеешь права не ответить.
- Даже так? Что ж, хорошо Йо. Тогда не перебивай. Я так чувствую, намечается серьезный разговор. Не самое подходящее место, не находишь? Ну да ладно. Тогда, пожалуй, с самого начала, – откидывается назад и попадает в объятия сырой прошлогодней листвы. Некоторое время собирается с мыслями. – Я знаю, что ты не доверяешь мне. Потому что и себе больше не веришь, так? Я не думал, что ты такой… разный. Вроде легко было: улыбаешься – хорошо, мир и покой. Молчишь – значит, витаешь в облаках. А грустишь и сердишься с серьезным лицом. Но ты стал меняться. Научился улыбаться с грустными глазами, смеяться, заглядываясь на других с тоской, мечтать с видом полудохлого и озлобленного на весь мир вурдалака… даже спрашивать не хочу, о чем ты таком мечтаешь. Мне себя пока хватало. Все предупредить хотел, что не люблю конкуренции, да что-то не выдалось случая.
- Ты к чему?
- Ты стал лицемерить, Йо. Вот к чему.
- Не лицемерил бы, относись ты ко мне лучше…
Это у меня случайно вырвалось. Черт. Сейчас поднимет голову и увидит мои слезы. Чтобы этого не случилось, встаю.
- Кстати, Хао. Ты не заметил, что мы уже три раза проходили по этому месту?
Я спросил это как бы между прочим. Хао недовольно скривился и заворчал. Как разбуженный кот. Крайне недовольный такой вопиющей несправедливостью. Но разочарование это какое-то… неправильное. Не по теме. Так, похоже то, что мы заплутали, я заметил вторым. Хао сейчас волнует другое. Ему явно НАДО было еще что-то обсудить. Что, интересно? Ах да. Каждый наш серьезный разговор сводится к одному и тому же – к постели. Точнее ко все более настойчивым предложениям и неизменным отказам. А еще обещал подождать! Я всегда после таких предложений нервничаю. Ему мало поцелуев. Нет, я верю Хао, просто… не до конца. Я не хочу потом остаться просто сломанной игрушкой. Разбитое сердце так просто не склеишь. Тем не менее, чувствую, что под его напором скоро сдам позиции и позволю себя уговорить. Черт, как же его люблю!
Прикосновение. Медленно оборачиваюсь и утыкаюсь носом в его плечо. Такое надежное, такое теплое. Сколько я держал в себе эти слезы?
- Йо, ну что ты… ну хватит, не надо… ну пожалуйста, я не люблю, когда ты плачешь…
Смешно. У Хао такой растерянный голос. Это было настолько забавно, что я невольно рассмеялся.
Брат круглыми глазами смотрит, как я задыхаюсь от хохота. Внезапно резкая боль. Бьет по лицу. Наотмашь, довольно сильно. Тут же покатили новые слезы. Стремительным потоком по еще невысохшим дорожкам. Как унизительно...
- Черт, Йо! – Хао сгреб меня в объятия и жадно поцеловал. Все, я в ауте. Ничего не соображаю. Что между нами происходит?
Когда он оторвался, мне вдруг стало как-то нехорошо. Голова кружится и мутит…
- Йо, ты весь горишь, - сообщает Хао, раздвигая носом мою челку. – Как себя чувствуешь?
Тут мы оба услышали шорох. Потом еще и еще. Что-то надвигалось из чащи. Но только я открыл рот, чтобы предложить сматываться, как меня скрутило. Выскользнув из объятий Хао, бухнулся на четвереньки. Кажется, меня вырвало. Не помню. Как колено заныло - помню, как на руки подняли – помню, чужое тепло помню. И все. Дальше темнота.

Добавлено (01.01.2008, 15:39)
---------------------------------------------
(от лица Хао)
- Точно-точно?
- Да отойди ты уже!.. Вот настырный, а! В десятый раз повторяю: средство это старинное, не одно поколение им лечилось. К вечеру твой братик прочухается, еще с ковша глотнет, и завтра как новенький будет. Так что отойди, не суйся в медицину, хиппи недоделанный!!!
- Это кто это хиппи?!
- Тьфу, нет моих сил больше! На, сам с ним разбирайся. Хиппи.
- Рррр…
В руки старшего Асакуры сунули деревянный ковш на полтора литра, на треть заполненный подозрительной зеленовато-бурой кашицей. Разогретая дрянь изредка вздымалась крупными пузырями. От лопнувших поднимался дымок, разливающийся в тесном пространстве жутким зловонием.
Входная дверь хлопнула. Сквозняк по ногам, удаляющиеся шаги прихрамывающего человека. И тишина.
- Ушла, - констатировал Хао. То есть я. Что-то мода пошла – о себе в третьем лице... Пора завязывать.
В который раз недоверчиво оглядываюсь. Повезло же в такую поганую избу попасть к сварливой старухе. Не шаманка – воображает только. Хотя, подозреваю, малость приколдовывает. По-своему, по-лесному. Вон, за полчаса какое «зелье» состряпала… Тряхнул ковшиком, прослеживая колыхание содержимого. Перевожу взгляд с бурой мути на громко сопящего Йо и обратно. Опускаю ковш на скамью около печки. Мало ли чего старуха намешала… Конечно, это хорошо, что она нас нашла. Какая-никакая, а крыша над головой на сегодня есть. Интересно, она тут за лесника? И что это за место? Какого черта мы до сих пор здесь торчим? Как я умудрился так промахнуться? Такого не бывало. Я не могу так! Я не привык!
Йо раскинулся на полатях некогда белой печи, завернутый в три кудрявые шкуры. Бараньи, кажется. Жар никак не спадает. Привстаю на носочки, чтобы приблизиться к его лицу. Лбом ко лбу. Я не очень разбираюсь, но, кажется, температура под сорок. Брат мечется в бреду и безостановочно шепчет что-то. Подозреваю, что смысла в его словах мало, но невольно прислушиваюсь.
Низкий прокопченный потолок. Темные бревенчатые стены. Жирные скрипящие половицы. Минимум мебели: стол, лавка, кровать в сенях и трехногий табурет в самом центре комнаты. На нем бадья с… даже думать не хочу, что там вымачивают. Окон в единственной комнате полу-избы полу-землянки нет. Из освещения – две лучины по углам. Хозяйка - страшная скрюченная старуха, со спутанными седыми волосами, в грязном рванье и кучей подозрительных мешочков на поясе. К прочему Йо без сознания, вдали от квалифицированных врачей и лекарств. Да что там, даже градусника нет! И самое ужасное, что я абсолютно ничего не могу поделать. Ни-че-го! Я даже не думал, что могу быть настолько подавлен. Едва не опустился до слез, когда Йо, все бредя, задергался, выдавая между хрипами мое имя. Схватил его за руку, почти так же бессвязно зашептал нечто успокаивающее. Это я ему или себе?
Черт, куда эта старуха ушла?! Йо то стискивает мою ладонь так, что хочется кричать, то почти отпускает ее. Черт, черт… Вдруг понимаю, что мне страшно. Что же делать? Что?! В нерешительности тянусь к ковшу. Хуже уже точно не будет. Разжал Йо зубы и влил в рот почти половину содержимого. Тот притих. А следом за ним и я. Несколько минут прислушиваюсь к размеренному дыханию.
- Хао… мне холодно…
- Что? Йо, ты что-то сказал?
- Холодно… - тихо, но внятно. Он пришел в себя! Ай да старуха!
- Холодно…
Черт, черт, черт! Снова ощущаю себя бесполезным и жалким. Встаю на скамейку, волнительно сдавливаю его ладонь:
- Йо, прости, мне нечем тебя согреть. Больше ничего не нужно? Пить не хочешь?
- Не уходи, Хао…
Ступор. Вдруг защемило в груди. Так больно и одновременно сладко. В глазах все немного расплылось. Черт. От этого внезапного волнения сердце забилось быстро-быстро.
Поспешно забираюсь на полати и ныряю к брату под шкуры. Обнимаю бережно, но крепко. Он чувствует, как я испугался? А, плевать.
Робкий поцелуй на щеке. Йо? Задыхаюсь на выдохе. Чуть позже теснее прижимаюсь к брату и сглатываю подступивший к горлу ком. Черт…
- Ничего, Хао, все будет хорошо. Давай спать.
С этими словами он заснул. Все такой же горячий, но что-то мне подсказывает, бредить Йо сегодня больше не будет.
Сколько я сам не спал? Три дня? Четыре? Окунаясь в царство Морфея, как в омут, я даже не чувствовал его томных объятий.

(от лица Йо)
Жарко. А на лице – липкая прохлада. Тело почти невесомое. В кончиках пальцев на ногах и руках отдает иголочками. Тяжелый горьковатый воздух. Где я? Ничего не вижу. Пытаясь пошевелиться, понимаю, что на это не хватает сил. Количество пульсирующих иголочек в пальцах увеличилось. Позже начинаю различать, что не везде одинаково темно. Справа проявляется белое пятно. Подношу к нему руки и ощупываю, словно слепец. Гладкая бархатистая поверхность. Теплое колыхание воздуха, словно чье-то дыхание. Небольшие сдвигающиеся складки. Дрожание пушистой щеточки… волос? Ресниц?..
- Хао?
Тут же приходит ощущение чужих рук. Что?! Так, мне чего-то нехорошо… Стоп, и, правда. Я заболел? Точно, припоминаю. И Хао… он был сам не свой. Неужели, все-таки не играет?.. Чувствую, что скоро свихнусь от подозрений. Надоело.
Так, а где это мы? В лесу было ветрено, а тут застоявшийся воздух. Значит, помещение. Лежим на чем-то теплом в окружении колючих покрывал. Пощупав их, чувствую, как грязь собирается катышками на ладони. Мне почему-то все равно. Куда больше мысли занимает брат, обжигающий дыханием мои ключицы. От него пахнет пряностями и чем-то сладким. Похоже на финики. Но я-то знаю, что на вкус его кожа горькая. Как и волосы. Иногда кажется, что это специально. Сильнее всего горечь на губах. Потому их прикосновения всегда трудно терпеть. Его любовь для меня сплошное мучение. Агония и пытка, которую не хочется останавливать. Его любовь не греет, а обжигает – то жаром, то холодом. Я так устал. Но почему я все еще не могу от этого отказаться? Он играет. По одному ему известным правилам. Он может быть внимательным к моим чувствам, может быть заботливым и нежным. Но это лишь часть игры. На самом деле у Хао есть только один интерес –переиграть самого себя, спутав карты и получить от этого удовольствие… Или нет?
Черт возьми, как он прав… Я сам себя не понимаю. А его тем более. Что делать? Я действительно схожу с ума...
- Ой!
- Доброе утро, Йо.
Потираю шею. А он невинно улыбается.
- А если я тебя тоже укушу?
- Попробуй!
Выгибается, подставляясь и так и эдак. Отворачиваюсь.
- Ты чего? Я же в шутку… хочешь, прощения попрошу? Ну, не дуйся, – прижимается со спины и тянется к уху. И все это с многозначительной хулиганской ухмылочкой.
Хватит, хватит! Вырываюсь и, перекатившись через него, падаю. Угадал. Внизу пол. Ползу, пока не упираюсь лбом стену. Цепляясь за шершавые полукруглые выступы, поднялся и, перебирая руками, пытаюсь нашарить дверь.
Стена вскоре оборвалась. За ней пара шагов в пустоте и снова стена. Наконец, пальцы натыкаются на характерный выступ. Дергаю, что есть сил.
В первые секунды я ослеп. Из открывшегося проема дохнуло холодом. В небо поднялось маленькое облачко пара.
Искристый серебрящийся глянец. Подтаявший, а потом вновь прихваченный морозом снег, покрытый заледеневшей корочкой. Снег?
Пока я растерянно топтался на пороге, Хао уже пришел себя. Заслышав скрип, я очнулся. Выбежал и захлопнул дверь. На косяках снаружи было два крюка, а неподалеку из сугроба торчала широкая доска. Соорудить запор труда не составило - доска, похоже, именно для этого и предназначалась. Через секунду дверь содрогнулась от удара.
-Йо?! Йо, перестань дурью маяться! Ты же замерзнешь!
У меня ком к горлу подкатил. Слишком туманно, слишком неясно. Я запутался в себе и не понимал, что делаю. В тот момент я понял, что просто хочу уйти. Как долго смогу перебирать ногами не знаю, но мне нужно убираться отсюда. Немедленно.
Не скажу, что я не замечал холода. По желанию природы все вокруг дышало праздностью – в каждой крупице льда, в каждом миллиметре иссиня-голубого неба и инее, покрывающем полуголые деревья, были свои особые сказочные чары. Минут через пять пробрало до костей. Тихое море света. Зубы отстукивали нечеткую дробь. Возможно, я больше никогда не увижу такой красоты. Обожженные морозом легкие рвало в клочья. Возможно, я больше ничего не увижу.
Снег забился под одежду – в штаны, под ветровку, за воротник. Это испытание? Босые ноги больше не чувствуют боли. Есть ли смысл спрашивать? Будь вместо сугробов твердая поверхность, пальцы бы гремели как деревяшки. Я сам загоняю себя в угол. Нет больше сил... Глупо бежать от себя. В который раз падаю и понимаю, что подняться уже не могу. Все, я слишком устал думать. Как ломит тело. Как болит душа…
Облизываю пересохшие губы. Тянущая боль. Вкус крови. Щеки липнут к зубам и деснам.
Правую сторону лица приятно покалывает. Снежинки – слипшиеся и поломанные – медленно тают под ней. Видимо, я еще не настолько холодный.
Почему все так… словно в кривом зеркале? Я ведь не собирался умирать. Хотя… тогда ведь больше не придется мучиться из-за Хао? Малодушно, глупо. Но… я ведь уже даже пожалеть об этом не смогу? Чудно?. Разве самоубийцы должны быть так спокойны? Словно не умирать, а просто подремать собираюсь. Одно и то же в данной ситуации…
Как хорошо здесь. В прозрачной легкости воздуха, под пронзительной ясностью неба. И лес уже не кажется мрачным. Совсем. От мощных деревьев-великанов веет покоем и мудростью. Ветки сплетаются в непонятные знаки, но в них нет ничего зловещего. Совсем неподалеку узкая петля заячьих следов.
Переворачиваюсь на спину. Мне больше не холодно. Так странно… но приятно. Я словно утонул в мягкой перине. Как хорошо… и тихо. Даже ветра нет. Интересно, когда Хао выберется, он сможет меня найти? Тут такой бурелом, что следов не видно. А может и найдет... нет, лучше не надо. Пусть мое тело останется здесь. Под этой красотой.
Господи, никогда к тебе не обращался. Но сейчас… почему-то сейчас я уверен, что ты слышишь. Прости, если можешь. Я не понял тебя и твоего испытания. Я не хочу больше. Позволь мне стать как этот снег – холодным и чистым. Я не боюсь, но я никогда раньше не умирал… нет, все же я немного боюсь. Видишь? Пусть… пусть Хао меня не найдет. Пожалуйста. Я представить не могу, как он обойдется с моим телом, что подумает… Будет ли ему больно? Он знает, что такое страдания. Когда-то он потерял мать. Прошу тебя, пусть он не увидит моей смерти. Уверен, он скоро успокоится и найдет себе другую игрушку. Прости меня, и возможно, он тоже простит…
Прикрытые глаза заняло пеленой. Что, уже? А, нет. Это снежинки опустились на ресницы. Снег пошел. Снег?.. Спасибо, Господи...

(от лица Хао)
Чертов Йо! Я все плечо себе отбил! Из чего эта дверь, интересно? Будь я в состоянии связаться с Духом Огня, вопрос бы стоял по-другому.
Где его носит? Невротик чертов! Психопат!!! Ну, и где ты, брат мой придурочный?..
Костерю Йо, на чем свет стоит и, пыхтя, прыгаю по корягам и кочкам. Конечно, я волнуюсь! Как он только смеет… черт! Запнулся и больно ушиб колено. Ну, братец, ты у меня за это до конца жизни не расплатишься! Вчера черт знает, сколько километров на своем горбу тащил, весь день вокруг него вертелся и что в благодарность? Несчастненькие мы, видите ли, никто нас не понимает… и что прикажете делать?
До сих пор не понимаю, как это я промахнулся? И занесло-то куда – прямо к черту на рога… Черт, вот привязчивое словечко!.. Черт, черт, черт!
Тут нечто зацепилось за штанину. Не успев сориентироваться, оказываюсь носом в снегу. Да сколько можно?!
Пылая праведным гневом, оборачиваюсь и отрываю от неудачно подвернувшегося пня приличный кусок древесины. Поднявшись и кое-как отряхнув одежду, с хрустом переламываю деревяшку об колено. Потом закрываю глаза и с минуту дышу по специальной методике. Вроде, успокоился. Что ж, хотя бы мозги при мне остались.
Так, стоп. Я этот пенек уже видел. Причем не один раз. Точно видел!
Наморщив лоб, припоминаю, что старуха-кудесница говорила по-словянски. Не то русский, не то украинский… так, что там у них за леса? Я уже почти во что угодно г