Мир Слэша и яоя

Сегодня я могу с полной уверенностью сказать, что абсолютно свободен. Вряд ли кто-то может похвастаться таким счастьем. Естественно, потому что такая свобода – не счастье, это проклятье.
Я не сомневаюсь, что меня посчитают идиотом, любующимся превратностями своей судьбы. Пусть думают, что хотят. Мне уже всё равно. С тех пор, как моего отца казнили мне на всё плевать. Слава Мерлину, он хотя бы успел отправить мать во Францию. Да, она там, как в плену: ограничение на использование магии и перемещение. Но она, в отличие от отца, жива.
После уничтожения Волдеморта Поттер исчез. И понеслось… не просто волна арестов - травля. Весь ближний круг, всё старшее поколение было вырезано. Я не знаю, какой гений это придумал, но на замену дементорам предложили… гильотину. Забавно, не правда ли? А детей заставляли смотреть, как головы их родителей весело прыгают по ступеням Тайного Зала Министерства.
Я стал ещё циничнее. Это такой способ не свихнуться. Как сказал кто-то из весьма великих: "цинизм - это юмор в плохом настроении"*. А настроение у меня одинаково паршивое уже почти год. Кроме цинизма не окосеть от горя помогает библиотека и тренировочный зал. Это очень удобно: художественная литература даёт своеобразную защиту в вымышленном мире; а изматывающие физические нагрузки помогают спать без кошмаров. Хотя, должен признать, пережитые ужасы снова начинают проникать в мои сновидения.
Мне скоро исполняется девятнадцать. И этот день я проведу… в виде лучшего лота на закрытом аукционе.
Это новая изощрённая разработка Министерства: продаются не только имения бывших Упивающихся; не только их артефакты и драгоценности, но и тела их детей. На аукцион приглашаются только самые благонадёжные люди Англии. Конечно, всё обставлено весьма красиво: поскольку наше поколение не причастно к массовым уничтожениям магглов и прочим пакостям, нас решили "помиловать" и "перевоспитать". А аукцион… Ну, известно только то, что деньги пойду на помощь жертвам войны.
Ещё я знаю, что на каждый живой лот навешают кучу заклинаний и ограничений. Но каких – мне всё равно. Я сейчас абсолютно свободен…
Как сказал Геринг: "Победитель - всегда судья, а побежденный - обвиняемый!".

Снэйп.

После того, как Поттер в истерике доказал всему магомиру, какой я хороший, белый и пушистый, меня, как ни странно, таким и считают. Долгое время пресса не могла оставить меня в покое. Кричащие заголовки их статей обо мне просто убивали: «СЕВЕРУС СНЭЙП! УПИВАЮЩИЙСЯ, ФЕНИКСОВЕЦ И ШПИОН. ВСЯ ПРАВДА! ВСЁ, ЧТО ВЫ ХОТЕЛИ ЗНАТЬ, НО БОЯЛИСЬ У НЕГО СПРОСИТЬ!». Надо сказать, правды в той статье ни на грош не было. А вот такое: «СЕВЕРУС СНЭЙП. ЧТО СКРЫВАЕТ ЕГО ПРЕЗРИТЕЛЬНАЯ УХМЫЛКА И ХОЛОДНЫЕ ГЛАЗА?». Эту статью я, даже чтобы поизмываться над прессой не открывал. Что скрывают? Ясное дело: презрение и холодность. Странные они, эти журналюги.
Собственно говоря, именно из-за них я прослыл в Министерстве весьма благонадёжным человеком. Как и Блэк, как и Люпин, как и Грюм.
На смену Скримджеру пришёл очередной вислопузый маньяк, мистер Сорс, которому позарез надо было показать, что Министерство что-то делает для восстановления страны. Именно поэтому этот психопат устроил этот "аукцион". Как я узнал об аукционе?
По идее, от Министерства. На самом деле – от Паркинсон. Как такое возможно? Элементарно. Почту от Министерства я принципиально не открываю, а после прочтения всей остальной корреспонденции – уничтожаю. Вот и в этот раз я, увидев Министерскую печать, отложил письмо, так и не распечатав его. Почитал новый "Вестник Зельеварения", разобрался со счетами из магазинов. И только потом я заметил небольшую записку:

"Обязательно прочитайте письмо из Министерства.

П.П."

Пэнси? Надо же. Вот от кого я не ожидал писем – так это от слизеринцев. Я всегда думал, что они должны меня ненавидеть.
Я открыл плотный Министерский конверт и углубился в чтение:

"Уважаемый Мистер Снэйп,

Вы не раз доказывали свою благонадёжность и преданность магомиру. Поэтому мы имеем честь пригласить вас на закрытый аукцион, который состоится 5 июня сего года в Малфой-мэноре.
К письму мы прилагаем список лотов аукциона и персональное приглашение.

Надеемся, что вы сможете почтить нас своим присутствием.

Секретарь Министра Магии, Мистера Сорса,
Элеонор Труболл."

Пятого июня. В день рождения Драко. И зачем Пэнси просила меня прочитать письмо? Я открыл список лотов. Имения. Список, состоящий практический из тридцати пунктов. Самое дорогое – естественно, поместье Малфоев. Стартовая цена – сто тысяч галеонов. Надеюсь, они имение продают со всем убранством?
Следом за имениями – список артефактов, драгоценностей и зелий. И, как всегда, открывает список – имущество Малфоев.
Закончив просматривать эту страницу, я как-то непроизвольно весь напрягся: не в восторге я, что остался ещё один какой-то список лотов. Ой, не нравится мне всё это. Очень даже не нравится. Перевернув страницу, я обнаружил странное заглавие: "На перевоспитание". Список начинал Драко. Стартовая цена – пять сотен. Я пробежал глазами по всем оставшимся – естественно, все дети Упивающихся. Но у всех старт – сотня галеонов. Что ж, я всегда знал, что Драко уникален.
Что-то мне не думается, что покупатели так уж захотят перевоспитывать свои приобретения. Что ж. Вот и настало время опустошать свой счёт в банке.
До аукциона осталась всего неделя.

-----------------------------------
* "цинизм - это юмор в плохом настроении" - Герберт Джордж Уэллс.

tbc

Глава 1.

Гарри Поттер лежал на огромной кровати и пялился в потолок. Он только что проснулся. Жизнь, как и все предыдущие почти девятнадцать лет, казалась дерьмом. Себя он ощущал амёбой, способной только дотянуться до пачки сигарет. Он не знал, что творится за пределами его дома. Он не читал газет, не слушал радио, не смотрел телевизор. Он не знал ни-че-го.
Поэтому появление у дверей его дома профессора Снэйпа Поттер ни с чем не связал.
Профессор негромко постучал. В ту же секунду дверь с едва уловимым скрипом отворилась, являя миру тёмную прихожую провонявшего табаком и пылью дома. Хозяина нигде не наблюдалось, поэтому Снэйп ненадолго замер посреди захламлённого пространства. Через несколько секунд он не выдержал:
- Мистер Поттер?
- Проходите в гостиную, я сейчас спущусь!
Как бы паршиво Поттер себя ни чувствовал, он не хотел предстать пред светлы очи своего Прошлого в дезабилье. Когда же Гарри увидел своего дражайшего профессора, как всегда собранного, подтянутого и неплохо выглядящего, Поттеру стало стыдно. Не за что-то конкретное. За всё. И за первую неделю после Победы, и за ночь выпускного, и за своё сегодняшнее состояние. Казалось, на него моментально навалилось осознание собственного ничтожества. И, самое главное, желание что-то с этим сделать.
- Профессор Снэйп?
- Нет, чёрт из табакерки. Я, Поттер, я. – Профессор как-то тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и чуть прикрыл глаза. Гарри заметил, что они покраснели и обзавелись более тёмными кругами вокруг.
- Что-то случилось?
- А вы не знаете? – Снэйп усмехнулся. – Видимо, нет… Давайте я введу вас в курс дел. Только, обещайте, что дослушаете до конца и не будете перебивать.
Заинтригованный Гарри не мог не согласиться. Ох, знал бы он, что его ждёт.
- Вы, мистер Поттер, настолько выпали из реальной жизни, что даже не представляете, чем ваша победа обернулась для сотен людей. Я не говорю, что победа – это плохо… но вы, как герой всея Англии, могли бы позаботиться о судьбах побеждённых. Ну да ладно. Я вам тут принёс кое-какие фотографии. На первой – казнь Беллы, на второй – Рабастана, на третьей – Рудольфуса. Но, знаете, чья казнь была по-настоящему жестокой? Люциуса Малфоя. Как вы видите на фотографии, его довольно долго мариновали в Азкабане, где его насиловали ваши Авроры, начальником которых был и остаётся Рональд Уизли. Что вы так кукситесь? Это истинная правда. Далее его…
- Прекратите!!! Как вы можете обо всём этом говорить так спокойно?! – Поттер, как всегда, не сдержал своего слова.
- Как? И, правда, Мистер Поттер, как? Наверное, именно так говорят люди, чьих друзей уничтожили больше года назад… Чьи имения, артефакты и детей распродают на закрытом аукционе…
- ЧТО?! Они… они распродают ДЕТЕЙ?!
- Да. Всё ваше поколение слизеринцев идёт с молотка… Под красивым лозунгом: "На перевоспитание". Но, подумайте сами, кому их надо перевоспитывать? Вот, посмотрите вот это письмо.
По мере того, как Гарри читал министерское письмо, ему становилось всё мерзопакостнее и мерзопакостнее. Под конец он сполз с кресла на пол:
- Профессор, вы должны понимать, что я не смогу предотвратить это…
- Да, я знаю. Грэйнджер пыталась, но не смогла. А вы и пытаться не будете…
- Уизли.
- Простите?
- Гермиона теперь Уизли.
- Хм… Да будет вам известно, мистер Поттер, ваши друзья благополучно развелись. Из-за разницы в умственных способностях. Проще говоря, Мисс Гермиона Грэйнджер не смогла дальше терпеть авроратского произвола, главой которого был её дражайший супруг. Теперь они состоят в несколько других отношениях…
- Откуда вы всё это знаете? – Голос Поттера звучал глухо, как сквозь варежку. Видимо, на него в одночасье навалилось осознание всего, что он пропустил, что сотворил и чего не сделал.
- Нам пришлось много вместе работать… Что ж. Прощайте.
Тихо открылась и затворилась дверь. Тихо наступил вечер. До аукциона оставалось шесть дней, а великий Гарри Поттер сидел и предавался меланхолии. До тех пор, пока в одиннадцать в его дверь не забарабанили:
- Поттер! Я знаю, что ты здесь!!! Немедленно открывай!!!
- Гермиона?! – Свою подругу детства Герой не видел почти полгода. Со свадьбы Рона и Герми.
Дверь распахнулась и Гарри стало страшно. Его милая подруга, его нежная и заботливая Гермиона превратилась в настоящую фурию:
- Твою мать!!! Гарри! Я честно пыталась дать тебе время прийти в себя! Я думала, что тебе будет тяжело переступить через прошлое! Я думала, что тебе нужно побыть в одиночестве, чтобы прийти в форму и взяться за дело… В конце концов, когда я получила твоё письмо, я подумала, что тебе необходимо восстановить здоровье!!! Но теперь… Знаешь, Гарри, иногда мне кажется, что я тебя ненавижу.
- Постой-постой… какое письмо? Я не посылал никаких писем…
- А вот это что? – Гермиона вытащила из потайного кармана мантии сложенную вчетверо записку:
"Мне нужно побыть одному. Я уезжаю. Не ищите меня.
Гарри"
- Но… я ничего такого не писал.
- Теперь это уже неважно. – У Гермионы было одно замечательное качество: она была очень вспыльчивой и очень отходчивой. Вот и сейчас. Пять минут она орала и была готова уничтожить Гарри со всеми его ничтожными потрохами, а сейчас, как ни в чём не бывало, сидит и смотрит. Она выглядит очень уставшей: она похудела, под глазами залегли тени и морщинки. Стоп! Какие морщинки, ей же всего лишь девятнадцать. Но это так.
- Ты плохо выглядишь…
- Можно подумать, ты лучше… Я так устала, Гарри. Мы с Северусом пытались отложить казни до твоего возвращения, пытались задержать процесс хотя бы для наших ровесников… Но ничего не получилось. Я сейчас учусь и работаю в Министерстве. Благодаря войне, ко мне хоть немного прислушиваются. Но даже нашего с Северусом влияния недостаточно, чтобы хоть что-то изменить…
- С каких пор ты называешь его по имени?
- С тех пор, как ты исчез, а мы пытались хоть что-то сделать. Хоть как-то пресечь Рона, Дина, Симуса и прочих.
- Прости… прости меня…
Поттер подполз к Гермионе и уткнулся лицом ей в колени.
- Я такой дурак… Как мне помочь им?
- Ты уже ничего не можешь сделать…
Гермиона тяжело вздохнула и достала из очередного потайного кармана пачку сигарет. Обычных. Маггловских. Тех, которые при чрезмерном употреблении могут спровоцировать появление рака лёгких. Какое-то время в комнате слышны были только продолжительные вдохи и выдохи, когда Гермиона делала очередную затяжку, а потом выпускала переработанный её лёгкими канцерогенный дым.
Гарри оторвался от её коленей и наблюдал за отблеском сигареты в её глазах. Наконец, она посмотрела ему в глаза и прошептала:
- Хотя есть кое-что, что ты можешь сделать…

Поттер.

Когда Гермиона попросила меня протащить их "за кулисы" – в ту маленькую комнатку, где держали "лоты", - я был в шоке. В очень-очень глубоком шоке. Потому как я, несмотря на статус Героя Англии, давить на новое руководство не осмеливался. Да, я трус. И всегда им был. Ещё Профессор Снэйп мне об этом с упоением рассказывал.
Но Гермиона была бы не Гермионой, если бы не заставила меня шевелиться. Причём быстро, отчаянно и, как ни странно, адекватно. Даже я понял, что то, что мы затеваем – одно из самых адекватных моих действий за всю мою никчёмную жизнь.
Сначала я честно пытался не давить на мелких министерских служащих – они же ни в чём не виноваты. Я старался быть вежливым и спокойным. Старался не орать, не беситься, не угрожать и не кидаться заклинаниями. Так я действовал первые два дня.
До аукциона осталось четыре дня. Мы втроём сидели у меня дома и молчали. Громче всех молчала Гермиона. Она периодически вздыхала и сопела, закуривала, мяла пачку и прочая. Наконец, Снэйп не выдержал:
- Мистер Поттер, я не хочу давить на вас… Но. Вам не кажется, что ваше поведение – гимн вашей тупости? Поистине мазохистское стремление верить в добро, справедливость и лучшее в людях доставляет проблемы не только вам. Если бы от ваших действий не зависели судьбы других людей, я бы и не лез к вам с нотациями и нравоучениями…
- Северус! Он всё понял. – Я был очень признателен Гермионе. Если честно, я давно уже подозревал, что мои действия не имеют должного эффекта. Пора доставать из закромов души Плохого Гарри.

Грэйнджер.

Я знала, что Гарри не совсем такой простой, глупый и одноклеточный, как хочет казаться. Что он устроил в Министерстве! Там весь Атриум на цыпочках ходил, Министр подавал нам кофе, а отдел Помощи Жертвам Войны чистил нам обувь. Лишь бы Гарри не сделал ничего неприятного. Однако отозвать приказ "О Перевоспитании" они наотрез отказались, мотивируя это тем, что на аукцион приглашены самые влиятельные, благонадёжные и богатые люди Англии, Франции, США и других стран. Хотя многие из Министерства высказывали свои сомнения насчёт иностранцев, никто и не думал отзывать пригласительные: в конце-то концов, обогатиться за счёт чужих кошельков – почему бы и нет.
Однако, нам выдали официальное разрешение присутствовать в комнате для лотов. Зачем мне это надо? Просто я подумала, если уж совсем ничего не получится: можно ребят хотя бы поддержать. Они, конечно, будут не в восторге от наше присутствия, но хоть так. Кроме того, я умудрилась вытащить у ОПЖВ список приглашённых: Гарри, я, Северус, Мадам Малкин, Оливандеры, Делакуры, Уизли – Рон, Билл, Чарли, - некто не совсем известный, Крам и ещё порядка двадцати имён.
Главное, чтобы никого не смогли выкупить Уизли. Тогда всё будет хорошо.
До аукциона осталось два дня. А нам надо ещё привести себя в соответствующий вид…

***

Магазин Мадам Малкин встретил, как и всегда, весёлым звяканием маленького колокольчика. Владелица тут же выплыла из подсобки и принялась расспрашивать посетителей о цели их визита. Отвечала Гермиона: Северус хмурой тенью стоял рядом с дверью, а Гарри предавался воспоминанием восьмилетней давности, в которых фигурировал в основном маленький светленький мальчик.
- Так. Три парадных мантии. Чёрные. Две - мужские, одна – женская. Что ж. Пройдёмте, я сниму с вас мерки.
Бесконечные замеры, пометки в блокноте, снова замеры. Ужасно: Снэйп и Поттер терпеть не могли столь повышенное внимание к своим скромным персонам, но им приходилось сносить действия Мадам Малкин безропотно.
Уже оформляя заказ, Гермиона, как бы невзначай уточнила:
- Вы сможете сделать всё до завтра?
- Конечно-конечно! Вам ведь это к аукциону? Ох! Какая ужасная задумка… Знаете, скажу вам по секрету, я согласилась идти на него, надеясь выкупит Панси Паркинсон. Такая талантливая девочка! А как шить любит! И умеет, ведь… Ох, она была бы отличным подмастерьем… А потом я бы с чистой совестью оставила ей свою лавочку… А вы бы кого хотели "перевоспитать"?
- Ох, мадам Малкин, я и не знаю… Спасибо за всё. Будем ждать от вас посылки.-
- Конечно-конечно, моя дорогая. – Звякнул колокольчик, извещая о том, что посетители ушли. – Эх… надеюсь, вы знаете, что делаете…

***

- Ну и? – Северус остановился неподалёку от магазина и строго посмотрел на Гермиону.
- Что и?
- Не играй дурочку, тебе это не идёт.
- Ох, Северус… Ладно, я просто решила узнать, зачем она идёт на аукцион. Да и вообще, хотелось бы хоть примерно знать, кто чего хочет. Точнее, кто – кого.
Гарри честно пытался вникнуть в рассуждения Гермионы, но логики там не обнаружил: ну узнают они, ну поймут. А что с этим со всем делать? Только один человек мог дать совет.
- А давайте Дамблдора спросим?
Гермиона и Северус немного вздрогнули, зажали Гарри рот ладошками и оттащили в тёмный переулок, где усилено зашипели:
- Дамблдора? Вы – несносный придурок, Поттер. Думаете, мы не просили его о помощи, когда хотели задержать казни? Просили. А знаете, что он ответил? "Я уже слишком стар, мне остаётся только лимонные дольки посасывать…" И это говорит человек, у которого в закромах литры настоек из слёз феникса и Эликсира Жизни!
- Кроме того, Гарри, оказывается, это он настаивал на том, чтобы Люциуса Малфоя казнили с особой жестокостью, всё имущество Упивающихся распродалось, а дети были отправлены на перевоспитание!
Гарри начал потихоньку оседать на землю: шок и разочарование. Разочарование и шок. Страшная сила.
- Нет… я не верю… неверюневерюневерюневерюневерюневерю…- Гарри что-то ещё лопотал, но что – было совершенно невозможно разобрать.
- Эх, Гарри, Гарри… Твоя наивность просто убивает. Ладно, пойдёмте по домам.

tbc

Глава 2.

Наконец, день X настал. Гарри надел свою новенькую мантию, попытался причесаться и сел в прихожей на захламлённый пуфик – ждать Герми и профессора Снэйпа.
Где-то в глубине дома капала вода, тикали часы и готовилась упасть плохо поставленная чашка. Гарри Поттер сидел и, как всегда, предавался меланхолии и самокопаниям – сейчас было просто замечательное время для всего этого. Хотя, надо признать, у Гарри любое время было удобным для убогих рефлексий.
Размышления его были, как и многие до этого, - несчастны и примитивны. Ах! Мне ничего с ним не светит! Ах! Он меня не любит. Ах! Он – бездушная скотина… Ах! Он… он… такой талантливый, интересный, красивый… бессердечный гад! Я его ненавижу… ненавижу… ненавижуненавижуненавижуненавижуненавижу…
Раздался хлопок. И в тёмной прихожей появилось ещё два человека.
- Ну, я же говорил: он как всегда сидит и сознаёт собственное ничтожество. Разбудите его, Гермиона.
- Что? Что? Я не сплю! Я задумался! – Гарри подорвался с пуфика, попутно чуть не свалив Гермиону, подставку для зонтиков и едва не упав сам.
- Оно и видно… Выдвигаемся, мистер Поттер.
Профессор Снэйп притянул к себе Гарри и Гермиону и аппарировал. Поттер на долю секунды успел почувствовать тепло чужого тела и пряный запах трав. А потом всё кончилось.
- Добро пожаловать в Малфой-Мэнор.
Они стояли на границе имения, простирающегося на сотни гектаров, наверное. Гарри от непонятной смеси удивления, восхищения и страха раскрыл рот и пялился на шпили замка, виднеющегося в глубине парка.
- Поттер, закройте рот. – Профессор Снэйп взял под руку Гермиону и повёл её к парадному входу. Очнувшийся Поттер потрусил за ними.
- Но почему в Малфой-Мэнор?
- Потому, Поттер, что это – самый дорогостоящий лот, что его наследник – самая дорогая кукла, что… Впрочем, у Министерства достаточно причин. В общем, мистер Поттер, сделайте одолжение…
- Да?
- Заткнитесь.
Гарри решил обидеться и теперь вместо разговоров вовсю таращился по сторонам. Везде цвели ухоженные розы, гладиолусы, лилии, ирисы, что-то ещё, чего Гарри не знал. Большая часть парка была Гарри неизвестна.
Кое-где посреди клумб возвышались красивые деревья. В центре сада был фонтан – уменьшенная копия Мэнора.
Но вот уже и парадный вход, где участников встречает услужливый домовой эльф.
- Гарри? Куда нам? – Гермиона дёрнула за рукав его мантии, чтобы привлечь рассевшееся внимание Поттера.
- А? Голубая гостиная…

Малфой

Только что начался аукцион. Наверное, уже продали имения три…
Голубая гостиная… Моя самая любимая комната из всего имения. Именно здесь каждый вечер мы собирались с родителями и играли в разные игры, когда я ещё не ходил в школу. Именно здесь на каникулах я жаловался родителям на Хог, они нежно улыбались и просили терпеть – ведь семь лет не так уж и долго.
А теперь сюда согнали всех бывших Слизеринцев, уцелевших в этой войне… Как скот на убой.
Я развалился на кресле. Внутри напряжённая пустота. Но внешне я всё также холоден, спокоен и идеален. Рядом на полу устроился Теодор Нотт. Он откинул голову на сиденье моего кресла, глаза прикрыл. На диване полулежит Панси. Она зевает, будто от скуки, прикрыв рот изящной ручкой. Крэб и Гойл стоят за моим креслом – больше по привычке, чем по необходимости.
В общем, картина ясна: никто не показывает страха, волнения или напряжения. Все внешне спокойны и ленивы. Никому не дано знать, что творится в наших душах…
А что творится в моей душе? Не знаю… Надо порефлексировать…
С самого утра – равнодушие с каким-то грязно-чёрным оттенком. Будто кто-то невидимый залил душу чёрной пустотой. Ничего не хочется. Ничего не чувствуется. Какое-то аутистично-депрессивное состояние. Хочется побиться головой о стену, чтобы вытрясти всю дурь. Хочется, чтобы никто не трогал, не разговаривал, не ходил рядом.
Чтобы вокруг было тоже, что и в душе – пустота. Вакуум. Ночь.
Мне никак.
Мне не одиноко – я просто ни с кем.
Мне не холодно – мне просто не тепло.
Мне не больно – мне просто безразлично.
Мне никак.
Будто сидишь ночью на крыше маггловского дома, а звёзд нет; в окнах нет света, а ветер давно уснул.
Никак. Хорошее слово. Полностью передаёт всю примитивность моей психики.
- Как дела?
- Никак.
- Как живёшь?
- Никак.
Чувства и эмоции – странный пласт человеческой психики. Кто-то живёт без слуха, кто-то – без мозгов. А я – без эмоций. Но уж лучше иметь эмоциональный диапазон устрицы, чем её IQ.
Хочется уреветься в дрянь от осознания собственного ничтожества и от жалости к себе – как бы мерзко это ни было.
Но слёз нет. Нет…
Ничего нет. Только расслабленная поза…

***

Эльф подвёл их к Голубой гостиной, где на посту дежурили Симус и Дин. Оба в серой аврорской форме, со знаками отличия, с жестокими бегающими из угла в угол подозрительными взглядами. Они моментально подобрались и осклабились, когда увидели Гермиону и Профессора Снэйпа:
- Что? И сюда проникнуть умудрились, не так ли? Грэйнджер… или тебя теперь называть Миссис Снэйп? – Дин начал гоготать: сам шучу – сам торчу.
- Дин, заткнись. – Симус одёрнул своего друга, когда увидел подходящего Поттера. – Нас предупредили о вашем появлении. Время – до начала "перевоспитательной" части. Всё ясно?
- Яснее некуда. – Профессор Снэйп толкнул дверь и вошёл в гостиную.

Поттер

Когда Гермиона говорила об авроратском произволе, я ей не верил: ведь почти все авроры – бывшие Гриффиндорцы! Они не могут быть такими жестокими и тупыми! Хотя нет. Тупыми могут быть. Даже являются. Я – живое тому подтверждение.
Но когда я увидел глаза Дина, его кривую ухмылку, когда я услышал его… Мне резко поплохело. Казалось, весь мой прошлый мир рухнул в одночасье.
Когда я вник в его фразу о Миссис Снэйп… я чуть не разорвал его на клочки выбросом природной магии. Уж не знаю, как мне удалось сдержаться. Наверное, я боялся зацепить Гермиону и Северуса. Ох! Как мне хотелось уничтожить Дина!!! Если бы Симус его не осадил, я бы точно сделал что-то плохое! Вот если бы он и дальше продолжил вылупаться, я бы точно что-то сделал! Вот честно!
Никогда не думал, что Симус станет более здравомыслящим, чем Дин. В школе всё было наоборот. Что же изменилось? Что?

***

Как только дверь открылась все слизеринцы, до этого хранящие непринуждённо ленивые позы подобрались и приготовились к самым неприятным развитиям событий. Но, как только они увидели Гермиону и профессора, они выдохнули и, впервые за последнюю неделю, по-настоящему расслабились.
Панси грациозно встала и подошла обнять Гермиону:
- Я рада, что вы с Профессором смогли прийти… - голос её звучал чуть хрипло из-за длительного молчания, но по-настоящему тепло и приветливо.
- Да, спасибо Гарри. Но, если честно, мы думали, что вы будете не в восторге от нашего посещения…
- Ты что? Вы единственные, кто не отвернулся от нас и наших семей… кто пытался что-то изменить. О! Гарри. – Она посмотрела на потерянного Поттера, выглядящего, как затравленная борзая. – Удивлён?
- Что?
- Спрашиваю, удивился своим бывшим друзьям?
- Не то слово…
Гарри огляделся. Голубая гостиная была небольшой и явно не предполагала приёмов и вообще кого-то кроме членов семьи. Два небольших кресла, диванчик и кофейный столик. Вот и вся нехитрая меблировка комнаты. Маленький камин, огромное окно, занавешенное дорогим тюлем и портьерами. Тёплый, приглушающий шаги, мягкий ковёр. Картины. Красиво.
Слизеринцы расположились, по большей части, на полу. С удобством устроились только "сливки" этого общества: Панси вновь полулежала на диванчике, в одном кресле сидел Блейз, а в другом - …
- Драко… - Профессор Снэйп, не обращая ни на кого внимания, стремительно пересёк комнату и подошёл к Малфою. – Драко…
Малфой грациозно встал со своего места и легко улыбнулся Северусу:
- А я уж и не надеялся… - лёгкое прикосновение к лицу, зарыться пальцами в волосы и никогда больше не отпускать их. – Я рад…
Взять его руку в свою. Легонько коснуться губами ладони. Притянуть к себе, уткнуться носом в платиновые локоны и осторожно вдохнуть запах.
Гарри во все глаза пялился на Малфоя и своего бывшего профессора. Слизеринцы с лёгкими полуулыбками разбрелись по дальним углам маленькой комнатки, давая своим любимцам больше места, света, воздуха, времени. Предоставляя их самим себе, насколько это было возможно.
- Гермиона? Что здесь происходит? – Гарри в панике посмотрел на свою подругу.
- Ох, Гарри… Если по-простому, то Северус – крёстный Драко…
- А если посложнее, но попонятнее?
- Давай-ка лучше мы тебе объясним… - к ним подошли Блейз, Панси и Теодор. – Давай присядем.
- На что? – Гарри огляделся и не заметил ничего, кроме кресел диванчика, на котором о чём-то тихо беседовали Драко и Северус.
- Ну… у тебя-то нет ограничений на использование магии.
- Ой! Точно. Простите… маггловское самосознание… - Гарри наколдовал пять одинаковых кресел с вельветовой обивкой.
- Ты даже такие сложные слова знаешь… какая прелесть. – Панси незлобно усмехнулась. – Ну, слушай. Ты никогда не задумывался, почему у кого-то есть "крёстные", а у кого-то – нет? Ты когда-нибудь размышлял, почему у аристократов они есть, у полукровок – не всегда, а у грязнокровок – нет вообще? Ты интересовался, чьим именем крестят аристократы своих наследников? По глазам вижу, что – нет. Не задумывался, не интересовался…
- Дело в том, что нет никаких крёстных. – Инициативу перехватил Блейз. – Есть так называемый патронаж. Видишь ли, аристократы должны быть идеальны во всём: во владении практической и теоретической магией, в знании магглов, в самоконтроле, в сексе. Да, Поттер, не стоит смущаться. Ты не найдёшь любовников лучше, чем аристократы.
- По одной простой причине: нас учат этому с поступления в Хогвартс. – Нотт лукаво улыбнулся. – Смотри, как всё происходит. У аристократической семьи рождается наследник или наследница. Родители подыскивают ему или ей патрона. Если в семье мальчик, ищут мужчину. Если девочка – женщину. Обычно патроном становится старый друг семьи, у которого был богатый опыт. Как жизненный, так и сексуальный. И патрон берёт на себя воспитание, защиту и обучение юного аристократа.
- Женщины учат девочек стилю, одеваться, краситься, сидеть с глупым выражением лица, соблазнять всё, что шевелиться. А так же – всему, что знает сама. – Панси мечтательно улыбнулась. – Моим патроном была Нарцисса Малфой. Она научила меня подбирать одежду, подслушивать чужие тайны, плести интриги. А также – как жить с мужем-пожирателем, некоторым весьма полезным заклятиям, и, конечно же – искусству секса. С женщинами и мужчинами. Она водила меня в самые дорогие рестораны и бордели. А иногда – в самые дешёвые. Для контраста.
- А моим патроном был Фенрир Сивый. – Нотт прикрыл глаза и облизал губы. – Кроме всего прочего он научил меня жизни в лесу, среди оборотней, дементоров и прочих не самых дружелюбных существ. Он учил меня заметать следы в дикой природе - менять запах, путать преследователей, изменять направление ветра и дождя. Он тренировал мою волю и самоконтроль. И, конечно же, он учил, как это всё использовать в сексе… Он был поистине самым пылким любовником, из всех, которые у меня были.
- А кто был твоим патроном? – Гермиона с любопытством посмотрела на Блейза.
- Люциус Малфой. И здесь не нужны какие бы то ни было комментарии. А тебя, Поттер, всему должен был научить Сириус Блек… Он бы научил тебя анимагии, сожительству с преступниками и дементорами, поиску и уничтожению предателей… Знаешь ли, аристократы считают, что нет бесполезных знаний… От сумы и от тюрьмы не зарекайся.
- Маггловские пословицы?
- Поттер. Ты зря потратил наше время, раз так ничего и не понял.
- А Северус и Малфой?
- А что они? – Панси посмотрела на Гарри, как на слабоумного. – Как и все мы, Драко сделал непростительную ошибку. Он влюбился в своего патрона. Я тоже когда-то была увлечена Нарциссой, Милли влюбилась в Беллатриссу, Тео – в Фенрира, а Блейз – в Люциуса… Но… нам не отвечали взаимностью, поэтому мы умудрились закопать наши чувства в самые закрома души. А тут… Северус Снэйп ответил Драко на его чувства… Посмотри на них.
Панси повела рукой в сторону дивана, где Северус нежно и благоговейно склонился над Драко, осторожно покрывая его тело поцелуями, легонько поглаживая, еле касаясь. Гарри шумно вдохнул и отвернулся.
- Знаешь, Поттер, что нас отличает от Гриффиндорцев? – Блейз смерил Гарри презрительным взглядом. – Мы умеем отличать красивый секс от грязного траха. Мы умеем отличать любовь от благодарности… и любовь от стремления обладать. Мы умеем давать тем, кого мы любим свободу… и счастье. А вы. Вы – всего лишь ограниченные собственники, которые не умеют отдавать. Вы умеете только брать, попутно ломая всё на своём пути. Вы умеете отворачиваться от счастья возлюбленного, считая это чем-то низким, пошлым. Считая, что только вы можете дать по-настоящему красивое будущее объекту своей бредовой ревности. Вы делаете из него раба, потихоньку ломая его…
Блейз ещё раз оглядел Поттера взглядом, полным презрения и отвращения, и отошёл к Панси.

tbc

Поттер

Я стараюсь не смотреть на диван, где сплетаются два тела… Я стараюсь не ревновать… Я стараюсь подавить свои эмоции, чтобы утереть нос Забини. Но… я не могу.
Бессилие. Бесконечное бессилие.
Меня сводит с ума рой мыслей. Сначала от осознания ситуации меня всего с ног до головы окатило холодом, потом весь холод разом выливается в сердце, оно начинает бешено колотиться, как будто желая согреться. Меня начинает бить озноб. Тут уж я не могу думать абсолютно ни о чем, кроме Него. Я начинаю задыхаться. Воздух. Мне нужен воздух, но, такое ощущение, будто слизеринцы его весь выдышали. Лёгкие горят. Капилляры лопаются… Эта обстановка, в которой я нахожусь, эта комната, эти люди – всё начинает давить. Со всех сторон. Будто стены, потолок и пол движутся навстречу друг другу…
Мне срочно нужен воздух… Я вылетаю из комнаты. Мне нужно побыть одному. Сначала – одному. Потом, возможно, позову Герми, а, может, и нет...
Курить. Без остановки, без оглядки… Пока глаза не наполняются болью... Пока дым не попадает в глаза. Пока они не начинают слезиться…
Страх… Панический страх... Ужас. Он стискивает сердце своей ледяной рукой… А потом всё моментально проходит. Я нашёл выход. Я всё понял…

Грэйнджер

Гаррина ревность, на самом деле, близка к детскому чувству жадности... Когда, например, друг берет твою любимую игрушку, играет с ней аккуратно, ничего плохого не делает, не ломает её. Но тебя всего трясет от мысли о том, что с ТВОЕЙ игрушкой может играть кто-то еще, кроме тебя! Причем, если ты не тупой ребенок, ты понимаешь, что НЕТ причины для беспокойства, что это все жутко глупо. Но, тем не менее, эта ревность перебарывает здравый смысл и берет верх, и ты судорожно вырываешь из рук друга игрушку, устраиваешь истерику и заливаешься слезами...
Что-то примерно в этом роде...
Я не знаю, что творится у Гарри в душе… Не знаю, что на самом деле он чувствует к Северусу. Но в чём-то Блейз был прав. Гриффиндорцы не могут отпустить своего возлюбленного. Но не в силу своего эгоизма. Нет, здесь другое. Мы просто приучены делить мир на чёрное и белое. Там, где мы – свет. Где другие – тьма. А мы не хотим, чтобы возлюбленный утонул в чернильной пустоте. Вот и всё. В какой-то мере, это – лучшие побуждения, которыми вымощена дорога в ад.
И самое смешное во всём этом – то, что я всё прекрасно понимаю, стараюсь исправиться, понять других людей… но ничего не получается. Семь лет нам Дамблдор мастерски компостировал мозг. Семь лет он применял к нам легилименцию, подсовывая нужные воспоминания, изменяя оценку существующих… и ещё лет семнадцать на нас будут сказываться последствия его воздействия… Но мне повезло. У меня есть Северус. А остальные… они предоставлены сами себе.
Но больше всех не повезло Гарри. Он увидел в Дамблдоре отца. Человека, который всегда поможет и подскажет. Поэтому он даже не пытался анализировать чаепития с директором, свои ощущения, догадки и смутные предчувствия. Ему слишком навязывалась ненависть к Северусу. Благо, Директор переборщил с воздействием. И в результате вот, что мы имеем.

***

По поместью пронёсся лёгкий перезвон колокольчиков и приятный женский голос:
- Уважаемые гости нашего мероприятия, объявляется получасовой перерыв, а потом – заключительная часть нашего аукциона. В столовой поместья сервирован стол. Милости просим.
Полчаса осталось всего лишь полчаса. Гарри огляделся по сторонам и увидел, что к нему приближается Рон. То, что нужно.
- Привет, дружище! Я рад, что ты здесь. – Рон улыбался во все тридцать два зуба и долго хлопал Гарри по плечу. – Признаться, я был ошарашен тем, что ты пытаешься помочь этим преступникам.
Гарри аж перекозявило от того, с какой интонацией Рон произнёс последние слова – из разряда: "Все люди – как люди, один я – бог!" А ведь Гермиона предупреждала…
- Привет, Рон. Я тоже рад тебя видеть. – Врёт и не краснеет. – Ты здесь только как глава аврората?
- Не. Я приглашён на аукцион…
- М… и что ты купил?
- Пока что – ничего. Хочу какого-нибудь слизеринца. Вот они попляшут у меня…
Гарри как наяву увидел, что Рон может сделать со своими врагами. А потом его словно обухом по голове огрело:
- Рон?! Тебе же всего девятнадцать. Как ты стал главой отдела?!
- О... – Рон самодовольно улыбнулся. – После войны появилось огромное количество скрытых врагов, а сил не хватало. Поэтому-то и обратились за помощью к нам. Вообще-то сначала это место предназначалось тебе, но ты не отвечал на письма, не появлялся в министерстве и вообще… - Рон развёл руками. – Поэтому назначили меня.
Тут Гарри впал в некоторый ступор, представляя, что с ним сделает профессор Снэйп, если Драко попадёт в руки Рона Уизли.
- Рон…
- М?
- Ты мне ещё друг?
- Конечно, в чём вопрос!
- Сделай, пожалуйста, маленькое одолжение.
- Какое?
- Не выкупай Драко Малфоя.
- Тоже хочешь отыграться, да? – Рон лукаво улыбнулся. А потом, будто что-то припомнив, продолжил. – Только ты опоздал. Его выкупает Флёр Делакур. Помнишь её? Так вот. Малфой – её какой-то там кузен. И она хочет помочь ему перебраться во Францию. Так что, извиняй, но ты его не получишь. Каким бы ни было твоё наследство – у неё оно всё равно больше.
Тут Гарри моментально успокоился. Флёр была заносчивой и самовлюблённой дамочкой, но любящей сестрой – если она заберёт Драко во Францию, он будет в безопасности. К тому же, Нарцисса живёт где-то в своём имении недалеко от Парижа. Так что, такой расклад будет лучше всего. Вряд ли кто-то сможешь перебить цену Делакуров. Насколько Гарри знал, Люциус и Нарцисса достаточно доверяли своим дальним родственникам, чтобы перечислить часть своего состояния на их счета. Наверняка, бОльшую его часть…
Гарри состряпал удручённую мину и сказал:
- Ну что ж… Значит, не судьба…
Вновь раздался перезвон колокольчиков:
- Уважаемые гости, просим пройти вас в зал торгов. Заключительная часть начнётся через пять минут.

Гарри вошёл в огромную залу, большая часть которой была уставлена стульями. У противоположной стены возвышалось нечто наподобие сцены отгороженного едва заметной защитной сферой. Поттеру стало очень интересно, что это за заклятие и как его можно потом будет использовать, но какое-никакое воспитание не позволяло ему на людях размахивать волшебной палочкой – мало ли. Война закончилась совсем недавно, народ всё ещё нервный.
Тут в зал вошли Северус и Гермиона. При виде их, Рон сразу же ретировался куда-то в сторону своих рыжих собратьев. Северус окинул взглядом сферу и пробормотал:
- Так я и думал… - от Гарри не укрылись ни поалевшие губы, ни засосы на шее, ни слабый румянец на щеках.
- Северус? – Гермиона осторожно потрепала профессора за рукав мантии. – Что не так?
- Видишь ли, Гермиона. Эта сфера позволяет нам видеть и слышать всё, что творится внутри неё, но тем, кто по ту сторону будет казаться, что они – одни…
- Ну и что? – Гарри вновь беспардонно встрял в монолог профессора.
- А то, мистер Поттер. Для слизеринца нет худшего наказания, чем предстать перед кем бы то ни было самим собой.
- И?
- Мисс Грэйнджер, объясните всё вашему другу. А то, боюсь, я его просто придушу.
Гермиона быстро-быстро начала что-то шептать Гарри. Постепенно он всё больше и больше куксился. Когда же Гермиона замолчала, он выдал:
- Кстати, я знаю, кто выкупит Драко…
Снэйп моментально оказался рядом:
- Кто?
- Флёр Делакур.
- Слава Мерлину… - но договорить ему не дали: вновь прозвенели колокольчики. Аукцион начался.

Паркинсон

Вообще по плану Драко был первым, но в последнюю минуту всё изменили. Начали с меня - уж не знаю, почему. Было какое-то странное чувство: дикая смесь из страха, раздражения и радости.
Нас всех выгнали из Голубой Гостиной и перевели в небольшую комнатку за Главным Залом. Такие комнатки есть во всех уважающих себя поместьях – место, где дамы могут поправить макияж. Правда, как правило, её использовали в несколько других целях. Но сейчас это неважно. Комнатка небольшая: здесь есть только трюмо с тремя зеркалами, небольшой диванчик, два кресла, столик и в глубине комнатки – двуспальная кровать. В общем, комнатка совсем крошечная. По меркам аристократов, конечно же.
Меня грубо окликнули и кинули какой-то матерчатый узел. Вздохнув, я принялась его развязывать. Это оказалась лёгкая льняная тога, по типу древнегреческих. Полупрозрачная, открывающая правую грудь. Странные они – те, кто устроил это мероприятие. Я переоделась. И благодаря коллекции побрякушек Нарциссы Малфой сделала стилизованную причёску. Потом – навела марафет.
Меня опять окликнули. Я собрала волю в кулак и вышла, тихонько притворив за собой дверь. Ну, как сказал нетленный Марк Твен: " Смелость - это сопротивление страху и контроль над страхом, а не отсутствие страха"
Я уже почти справилась с опасением того, что ждёт меня. Я медленно отворачиваюсь от стены, расправляю плечи, гордо вскидываю голову и томно прикрываю глаза. Пусть мне неуютно, этого никто не должен видеть.
Зал пуст. Сначала меня накрывает волной неописуемого облегчения, но уже в следующий миг заговорили инстинкты: что-то здесь не так. Если бы никого в зале не было, не было бы этой софы, на которую можно вальяжно присесть, откинуться в самой эротичной позе. Не было бы всего этого антуража. Не чувствовалось бы неприятное покалывание чужой магии.
Где-то, каким-то образом они наблюдают за нами. Вот только где – не могу точно разобрать. Ну да ладно. Сейчас это не имеет значения. Я потягиваюсь, эротично прогибаясь в спине, при этом тога ещё больше открывает моё тело. Я поднимаю глаза и смотрю туда, где по моим расчётам должны находиться покупатели.

Сколько всё это длилось – не могу сказать. Потом меня грубо окликают, я изящно встаю, поправляю складки тоги и захожу всё в туже маленькую комнатку. Я не успеваю задержаться, чтобы рассказать, что там ждёт моих друзей – меня выводят в коридор, увлекают куда-то вглубь поместья.
Сейчас меня занимает только один вопрос: как эти люди умудрились так быстро выучить все переходы Малфой-мэнора. Даже я не всегда всё помню, несмотря на то, что каждое лето играла здесь с остальными слизеринцами нашего возраста. Вообще, Нарцисса и Люциус всегда были радушными хозяевами. Они всегда были рады нас видеть, всегда приглашали нас к ним на каникулы. Это было здорово. Тогда поместье было… живым. Сам замок, казалось, следил, чтобы с нами ничего не стряслось, чтобы мы были в безопасности. Сейчас же это – просто набор камней. Хорошо сложенных и красиво оформленных, но камней – без души, без тепла. Не удивлюсь, если новые хозяева не проживут здесь больше года.
Открывается какая-то дверь и меня впихвают в тёмную комнату. Я вновь не теряюсь. Я всё та же гордая аристократка.

***

После Панси была Милисен, потом – Забини, Кребб, Гойл, Нотт. Самым последним выплыл Драко Малфой. Именно выплыл.
Все слизеринцы были одеты в какие-то костюмы разных эпох, разных стран. Вот Панси был гречанкой, Милисент – индианкой в цветастом полупрозрачном сари, Забини был в каком-то африканском костюме. Нотт был одет на французский манер: рубашка с глубоким вырезом и кружевными рукавами и обтягивающие брюки. А Драко… он был вроде древнеегипетского фараона со всеми атрибутами. Если что-то и объединяло костюмы – только то, что они не скрывали тела своих владельцев.
Профессор сидел, напряжённо вцепившись в подлокотники кресла. Но, вопреки всем его опасениям, слизеринцы отлично ориентировались в ситуации, продолжая играть свои роли до последнего.
Как и предполагалось, самые жаркие споры разгорелись вокруг личности Малфоя-младшего.
- Итак, последний лот – Драко Малфой. Стартовая цена – пять сотен галеонов. Начинаем наши торги. – Моментально взлетели несколько табличек с номерами. – Шестьсот. Семьсот. Восемьсот. Тысяча. Кто больше?
- Полторы. – Профессор Снэйп.
- Полторы тысячи – раз! Полторы – два…
- Три! – Какой-то неизвестный голос.
- Три тысячи?! Раз!
- Пять! – Тонкий голосок Флёр.
- Пять тысяч?! Вы это слышали?! Пять тысяч – раз!
- Десять! – Другой неизвестный голос.
- Десять – раз!
- Пятнадцать!!! – Профессор.
- Пятнадцать – раз.
- Двадцать! – Снова первый незнакомец.
- Двадцать – раз! Двадцать – два!
- Пятьдесят тысяч! – Флёр от напряжения аж слегка взвизгнула.
- Ничего себе! Пятьдесят тысяч! Раз!
- Сто тысяч! – Третий незнакомец!
- Сто десять! – Поттер.
Снэйп удивлённо посмотрел на своего бывшего ученика. Тот лишь неопределённо кивнул головой – потом, всё потом.
- Сто пятьдесят! – Первый незнакомец.
- Двести! – Флёр.
- Итак, двести – раз. Двести – два. Никто не хочет дать больше? Иначе, этот прекрасный лот уйдёт этой юной леди… Двести…
- Двести пятьдесят! – Снова первый незнакомец.
- Две..
- Триста! – Флёр.
- Триста – раз! Триста – два! Все подумали? Никто больше не хочет приобрести себе этот прекрасный товар? Нет?! Триста – три!!! Продано! Драко Малфоя забирает юная леди!
У Гарри аж отлегло от сердца. Флёр. Теперь всё будет хорошо. Наверное. Все постепенно расходились. Он обменялся взглядом с Делакур и поспешил уйти.

Поттер

Тупое состояние на самом деле... Вот нафига я пытался выкупить Малфоя? Что бы мне это дало? Я же нифига не влюбился. Это - так, просто вспыхнула искорка. Не знаю… На данный момент... после всех этих разговоров со слизеринцами понимаю свою детскую наивность типа "на что надеялся?"... Я в таком замешательстве. Мне очень нравится этот человек, но я понимаю, что он мне не светит...
Я не влюблён. Я просто… просто иду по маггловскому Лондону и думаю. О нём. Просто думаю. Просто вспоминаю, как нежно он касался Малфоя. Как мягко разговаривал с ним… Я просто еду куда-то в трамвае. Один. Пытаюсь сделать вид, что мне не плохо. Что я просто устал. И вообще. Я не влюбился. Я просто думаю. Целый день. Только о нём.
Я не влюбился. Я просто целый вечер курю и не могу заснуть, хотя мне очень хочется спать. Просто не засыпается, потому что мысли о нем переполняют голову... Просто я знаю, что если я усну, мне обязательно приснится он. Его невесомые касания, его благоговейный шёпот. Не мне. Поэтому я просто сижу на кухне, курю и стряхиваю пепел на пушистый ковёр. Я должен быть рад – его драгоценный Малфой спасён, он не достался Уизли… Но я не могу. Я сижу, глотаю слёзы и жую свои губы. Они, наверное, уже ужасно распухли и покрылись кровью. Но мне всё равно.
Ведь он никогда не поцелует их… И вообще…

tbc

Жизнь Гарри потихоньку вошла в привычное русло: никаких аукционов, никаких Министерств и, самое главное, никаких слизеринцев. Профессор к нему больше не заходил, а Гермиона… Ну, она была слишком занята уточнением списков по купле-продаже. Однако, несмотря на кажущуюся обыденность, что-то было не так. Не с миром – он-то как раз не изменился и остался всё в том же мерзопакостном состоянии. В самом Гарри что-то немного поменялось.
Наверное, так ощущается процесс развития. Когда статические, привычные умиротворение и скука сменяются чем-то неуловимым. Именно это "что-то" притягивает всё внимание индивидуума, заставляя заниматься постоянными самокопаниями и жалкими попытками вербализации своих ощущений. И, что естественно, чем больше Гарри думал обо всём этом, тем больше он менялся.

Поттер

Временами хочется оправдаться. Всё равно, перед кем. Всё равно, в чём. Хочется – и всё тут. А потом желание пропадает. Потому что оправдания – это слабость. Сильные их не дослушают, перебьют. Просто потому что это оправдания. Сильному они ни к чему. Сильные сжимают зубы и идут вперёд. Под грузом лжи, измен, предательства, судьбы, бремени, работы – своих и чужих. Сильные всегда найдут, что взвалить на себя. На то они и Сильные. Они не оправдываются. Потому что оправдания выслушивают только Слабые.

А я должен быть сильным. Потому что я – Герой Войны. Потому что я – победитель. Потому что я – чёртов Мальчик-Который-Выжил. Мне кажется, ещё немного и я спячу от всего этого: от своих желаний и НЕжеланий, от своих возможностей и НЕвозможностей, от своего прошлого, настоящего и туманного будущего. От всего. Я недостоин носить звание народного героя. Ведь я ничего не делаю, чтобы по-настоящему что-то изменить в этой прогнившей системе, где есть только Сильные и Слабые. Сраные законы джунглей!
Я… я будто спускаюсь по бесконечной лестнице. Куда-то вниз. Так глубоко, что становится страшно. Очень-очень страшно. Да. Я боюсь. Той неизвестности, которая ждёт меня где-то там. Меня будто поглощает эта беспросветная тьма. Что это? Отчаяние? Разочарование? Боль? Не знаю. Да и не особо хочу знать…
Я так беспомощен.
Я ничего не делаю. Только занимаюсь никому не нужными самоуничижениями. Да ещё вот периодически ною. Вот Гермиона – она молодец. Она суетится, пытается протащить через Министерство различные идеи, пакты, законы и прочее. Только лишь для того, чтобы помочь поверженным врагам. Она молодец…
А я… я – жалкое ничтожество…

Так! Всё! Не дело это сидеть и ныть!!! Надо что-то делать. И с миром, и с собой.

***

И именно на столь позитивной ноте Гарриных размышлений в окно постучала сова. Обычная такая, ничем не примечательная. Гарри открыл окно и, приняв письмо, отдал птице кнат и печеньку.
"Жди. Сегодня будем."

Мда… многозначительно. Можно подумать, на почте берут плату за количество слов. Ну в самом деле, можно было и более подробное письмо прислать. Пылая праведным гневом, Гарри плюхнулся в кресло и закурил. Если ждать придётся дольше получаса – он озвереет и наорёт на Гермиону. Кто ж ещё мог написать такое подробное и содержательное письмо? Хотя нет. С ней будет Профессор Снэйп. Поэтому не наорёт, просто обиженно засопит, если у них не будет достаточно приличного оправдания за покушение на его время.
Гарри как раз придумывал очередной звукоряд, который бы мог выразить всё его негодование, когда в камине послышался свист, а потом из него вышел профессор, а за ним – Гермиона.
- Добрый день, мистер Поттер. – Снэйп расправил мантию и опустился на диван. – Мисс Грэйнджер настояла на нашем визите к вам. Хотя, право слово, на мой взгляд, в этом нет необходимости.
- Гарри… - Гермиона немного замялась. – Если тебе это будет совсем-совсем не интересно, заткни меня, ладно?
Гарри предпочёл никак не реагировать на её слова. Слишком хорошо он знал, что заткнуть Гермиону не так легко, как она об этом думает. Помня о своих утренних размышлениях и выводах, Гарри решил слушать подругу очень внимательно: она никогда не говорит о пустяках, никогда не тратит впустую время.
Гермиона поудобнее устроилась в кресле, вытащила сигарету и, прикурив, начала свой нехитрый рассказ:
- Гарри, помнишь тогда, на аукционе за Драко спорило несколько неизвестных человек? Я провела небольшое, очень маленькое расследование…
- С вымогательством, шантажом и угрозами. – Хмыкнул Снэйп.
- И выяснила. Один из неизвестных был влиятельным французом. Его имя и род деятельности тебе ничего не скажет. Интересно другое – он спонсирует несколько самых крупных борделей Парижа. И не спрашивай, как я это узнала. Кроме того, он славится тем, что периодически берёт к себе в дом красивых молодых людей и девушек. А когда они поизносятся, он отдаёт их в один из этих борделей.
- И что? Не он же победил.
- Я, Гарри, рассказ ещё не закончила. Будь добр, не перебивай. – И в этом вся Гермиона: то – заткни, то – не перебивай. – Далее, какой-то немец. Про него известно совсем немного: до неприличия богатый. Предпочитает мальчиков. И всё. И, наконец, я подобралась к самому главному. Последним, кто хотел выкупить Драко, был… Начальник гринготского отдела по связям с гоблинами.
Гарри поджал губы, пытаясь понять, к чему клонит Герми. Ну хотел, ну и что? Гермиона вздохнула и вновь принялась давать пояснения к ситуации:
- Гарри, если ты не в курсе: начальником этого отдела является никто иной, как Билл Уизли.
Вот тут Гарри поперхнулся. То ли сигаретным дымом, то ли своими слюнями, поэтому ему было довольно тяжело выдохнуть:
- Кто?..
- Старший сын чистокровной четы Уизли. Старший брат вашего некогда лучшего друга, Рональда Уизли. Вильям Уизли. – Снэйп говорил с такой интонацией, будто лекцию о магических свойствах мяты читал. – Что вам не понятно? Или вы упустили из виду, что некоторые люди стремятся продвинуться по служебной лестнице, а не кануть в Лету?
- Так. Хорошо. Это я понял… Ну а мы-то тут причём? И вообще, почему это должно так нас интересовать?
Гермиона мельком взглянула на профессора и протянула Гарри "Ежедневный пророк":
- Там на четвёртой странице. Почитай.
- "Объединение двух древних чистокровных родов". Хм… Ну и что?
- Мистер Поттер, дочитайте до конца или не читайте вовсе.
- Ладно. Ладно. Читаю я, читаю. – Гарри уткнулся в газету и принялся бормотать. – Два чистокровны рода… объединиться… сегодня заявили о помолвке… Делакур и… УИЗЛИ?!!!
Гарри недоумённо посмотрел сначала не Гермиону, потом – не профессора.
- Ничего не понимаю… зачем им это? Ладно, Уизли. Это понятно. Но Делакурам это зачем? Шумихи наделать?
- А затем, мистер Поттер, что они совсем недавно проявили лояльность по отношению к Малфоям: сначала устроили побег Нарциссы, теперь вот – Драко.
- Но они же из Франции…
Профессор посмотрел на Гарри как на умственно отсталого и насупился. Гермиона погладила руку Гарри и начала объяснять, выбирая слова потактичнее и попроще:
- Да. В том-то и дело. Ты можешь себе представить, какой резонанс дадут эти поступки? Делакуры – одна из самых влиятельных семей во Франции. Их влияние почти такое же, какое было у Малфоев. А теперь подумай: они помогают бежать преступникам и укрывают их на территории Франции. Это уже не только семейные дела. Здесь уже внешнеполитический уровень. Не пойди Делакуры на такой шаг, их поступки повлекли бы за собой войну. А она не нужна ни Англии, ни Франции. Поэтому всё решили подать под таким соусом… Теперь понятно?
- Теперь – понятно… И что? Почему вы поспешили поделиться со мной такой радостной новостью?
- Потому, мистер Поттер, что вскоре нас ожидают письма с ангелочками и голубками. И вы должны принять приглашение на свадьбу.
- И всё равно я не понимаю…
- От вас не требуется понимание. Просто делайте так, как мы говорим.

Малфой.

Когда я оказался в доме Делакуров – впервые за последние пять лет – я испытал странное облегчение. Будто сами эти стены навевали состояние покоя и умиротворения. Даже моя паранойя, задёрганность и нервозность куда-то испарились. Даже бессонница прошла. Наверное, это связано с тем, что дом напоминает о детстве. В котором я был спокоен и безмятежен.
Единственное, что омрачает моё пребывание здесь – я пока что не видел маму. Я, оказывается, по ней очень соскучился. Так хочется уткнуться носом ей в ключицы и вдыхать её запах. Такой родной, спокойный и настоящий…

А сегодня… на улице ничем не пахнет. И меня это пугает. Не почему-то конкретному. Просто потому, что мир не может ничем не пахнуть. Отсутствие запаха – это как… отсутствие свободы. Кажется, нечто мелкое и незначительное. А, если этого нет, - как-то совсем тоскливо становится.
На самом деле, запахи есть. Просто я их не чувствую. Не всегда. Только сегодня. Я вообще с самого утра странно пришибленный хожу. То состояния бурного и беспричинного восторга, то… ставшее привычным опустошение. Не жизнь и не смерть.
Будто строки, вырванные из дешёвого бульварного романчика. Вот только не будет хорошего конца. Если конец, то всегда – плохой. Всегда плакальщики найдутся. Просто жизнь так устроена. Кто-то дохнет, захлёбываясь в собственном дерьме и письменных рефлексиях, а кто-то на этом неплохо зарабатывает. Интересно, чем же всё же занимаюсь я? Да кому какое дело? Даже мне, по большому счёту, - никакого.
А запахов всё нет… Их заменила ночь, укрывающая меня от себя самого.
Мой театр давно уже стал на одного актёра… и на полное отсутствие зрителей.
Потому что, когда слишком долго выдираешь собственные кишки и выдаёшь их за серпантин, - становится наплевать. На всех. И на всё. На само присутствие. На количество. На мнение. Устаёшь ото всего. Поэтому зрители потихоньку вытесняются из осознанной реальности. Заменяясь усталостью…
Для неё всё это: и игра, и письма… Даже потенциальные песни и пляски – всё для неё. Лишь бы не подохнуть. Только бы не дать ей победить. Чтобы пропало отвращение к себе. Чтобы… А, собственно говоря, уже и не важно, зачем. Мысль испарилась, агония прошла. И вновь всё безразлично. Временами это бывает удобно.

Иногда хочется забыться в пьяном угаре, сгорать от страсти… Или что-то подобное. Но этот грёбанный самоконтроль… он всегда и везде. Он уже въелся, всосался под кожу, как клещ – просто так не выдрать. Самоконтроль. С детства привязанный родителями. Неосознанно. Просто детская психика скопировала единственно доступную модель поведения. Родительскую. Поэтому импульсивные люди кажутся смешными, глупыми и нелепыми… и, чёрт возьми, такими свободными… От предрассудков, от ранних мимических морщин, даже от себя и своего супер-эго. Старина сквиб Фрейд, поклон тебе в ноги за предоставленную возможность хоть немного раскопать захоронения души и памяти.

из дневника Флёр Делакур

У меня скоро свадьба. Звучит как приговор. Жениха я не то, что не люблю… Он мне противен. Внешне он очень даже симпатичен – на сколько может быть симпатичен человеческий мужчина. Но его внутренние качества оставляют желать лучшего. Они просвечивают через его глаза, скользят в его мимике, выползают через его движения. Выдавая, что он уже не человек – он насквозь прогнившая оболочка, в которой больше нет ничего, кроме трупных червей. Гадость.
Но я, как сказали бы в Англии, - настоящая леди. Я должна думать, прежде всего, о последствиях для страны, а потом уже – для себя. Что хорошо тысячам – хорошо и одному. Страна не может реализовать потребности каждого индивидуума в частности… Я должна найти удачную партию и заткнуть свои чувства куда подальше. Я должна всегда быть на стороне мужа – на людях; и на своей стороне – за закрытыми дверями.
Я должна. Но я не хочу.

Иногда задумываюсь: быть может, я действительно спятила? Ну не может быть у нормального, психически уравновешенного и стабильного человека столько желаний и нежеланий. В одно и то же время. Разом. Миллионы. Противоречивых и гармоничных.
Хочется одиночества. Вместе с кем-то.
Хочется спокойствия. И приключений.
Хочется эмоций под пологом равнодушия.
Хочется слишком много. Поэтому слишком слабо. Нет какой-то мечты, нет цели. А человек без цели – жалкое "недо", которое даже не может влачить существование. Ибо оно ничтожно.
У меня даже в детстве не было никаких мечтаний.
Вру. Была одна маленькая мечтёнка: превзойти старшую кузину. Просто потому что у меня были комплексы. Уж не знаю, кто в них виноват, но они были. В общем, сбылась моя мечта идиота. И что? И ничего. Теперь не осталось никаких сестринских чувств. Теперь та, которая была ЕЮ, стала просто очередным пройденным этапом.
Наверное, моя жизнь – движение к смерти. Кто-то рождается мёртвым. Кто-то, умирая, живёт. Большинство же просто бесцельно и примитивно пережигает энергию, продвигаясь к своему самому последнему выдоху. Смерть всегда на выдохе. Или на невозможности вдохнуть.
Иногда задумываюсь о самоубийстве. Серьёзно так, основательно. Выбираю способ, место, время. И отбрасываю эти мысли прочь. Я не могу проявить малодушие – не дождётесь. Не могу расстроить родителей – они слишком много в меня вложили. Не могу поддаться слабости – и без того от себя тошнит.
Я сама себя презираю… А от других требую уважения. Какого чёрта? Я не имею права. И на это, и на понимание, и на яркую жизнь. Просто потому что… потому что смирилась, наверное. Я устала бороться. Легче плыть по течению, временами разыгрывая неплохие партии и спектакли.
Как тошно от того, что тут понаписала. Топчусь на мелких угольках оставшегося самоуважения. Самое страшно не то, что его практически нет. Самое страшное – я не знаю, как его вернуть…

tbc

Брак не может быть счастливым,
если супруги до вступления в союз не узнали в совершенстве
нравы, привычки и характеры друг друга.
Оноре де Бальзак

- Так. Объясните-ка мне, почему мы должны переживать, волноваться и биться головой о стену из-за какого-то брака. – Гарри Поттер стоял возле огромного зеркала в одной из комнат поместья Делакуров и пытался справиться с тесьмой на парадной мантии. Хотелось, чтобы было не совсем по-девчачьи, но изящно.
- Мистер Поттер, я иногда задумываюсь: то ли у вас чего-то слишком мало, то ли чего-то слишком много. – Профессор сидел в кресле и меланхолично рассматривал программку свадьбы.
- Эм… это вы о чём? Ну, я понял, что у меня слишком мало мозгов, по-вашему. А чего у меня слишком много?
- Цереброспинальной жидкости в желудочках головного мозга*.
- А что… - Поттер не успел закончить своей мысли, потому что в комнату постучались. – Да?
Дверь слегка приоткрылась и в неё вплыла Гермиона. Именно вплыла. Такими её движения были только на четвёртом курсе, когда она, окрылённая вниманием Крама, ревностью Рона и своей красотой, входила в Большой Зал на бал. Но тогда ей было всего четырнадцать. Сейчас же – почти двадцать. Это многое меняет в женщине. Особенно – её способность передвигаться на высоких каблуках, в дорогих мантиях, с шикарным макияжем и исключительными причёсками.
- Гермиона… ты такая… красивая… - Гарри смотрел на подругу во все свои огромные глазищи.
- Эм… спасибо, милый. Не думала, что ты оценишь. – Гермиона посмотрела на профессора, - ну? Как я вам?
- Лучше, чем в школе.
- Что ж, я могу расценивать это как комплимент… О чём вы тут спорили?
- Мистер Поттер опять радует нас своим феноменальным кретинизмом. Он никак не хочет понять двух вещей: почему не стоит задавать дебильных вопросов, и почему стоит уделить этой свадьбе повышенное внимание…
Гермиона посмотрела на смущённого Гарри, поцокала языком и вновь повернулась к Снэйпу:
- Не волнуйся, Северус, в современном мире растёт количество специалистов, обещающих поднять уровень интеллектуального развития…
- Но держат ли они своё обещание – остаётся вопросом.
- Вы о чём? – Гарри не совсем понял, в чём суть обсуждаемого вопроса, но чувствовал, что ничем хорошим для него это не обернётся. Пока же он пытался слушать беседу подруги с профессором, его пальцы пытались разобраться с этой-чёртовой-надоедливой-тесьмой. В результате они запутались – так же, как и мысли Гарри.
- Ох, Гарри.. – Гермиона засмеялась, - ты такой смешной и беспомощный.
Несколько движений – и voila, как говорят в этом поместье, - тесьма красиво легла и не норовит впутаться в волосы или забраться в ворот.
Это ещё одно чудесное свойство некоторых женщин – с возрастом они на автомате поправляют, расправляют, укладывают складочки, ниточки, бусинки так, что даже из тролля делают прекрасного принца. К сожалению, это свойство проявляется не у всех и не в должном количестве или качестве. Взять ту же Молли Уизли. Количества – не занимать, а вот качество – страдает. А Флёр – отличное сочетание. Гермиона же – тот вариант, когда количество перерастает в качество – то есть постоянные тренировки отточили мастерство.
Правду говорят те, кто считает, что есть магия полов. То, что умеет только мужчина или только женщина. Конечно, женщины не стремятся посвятить в свои тайны сильный пол – они считают, что им самим пригодятся эти знания. Это мужчины, одержимые манией спасательства и просветительства, стараются выдать все свои секреты. Ну, или просто женщины хитро извлекают их из глубин мужской психики.
- Так. Всё. Нам пора быть уже на церемонии. – Снэйп поднялся с кресла и отдал Гермионе программку. В конце концов, она в любом случае попытается руководить их хаотичными передвижениями по территории Поместья. Пусть хоть делает это со знанием дела.

Церемония проходила в огромном саду поместья – среди роз, гладиолусов, ирисов и прочих представителей фауны. В центре открытой площадки возвышался алтарь из неизвестного Поттеру, но по определению дорогущего, материала. Стулья, увитые гирляндами из орхидей, смотрелись, безусловно, богато, но несколько нелепо. Казалось, вся свадьба была только для того, чтобы показать насколько велико состояние жениха и невесты. Апофеоз глупости и меркантильности.
Было у Гарри смутное подозрение, что приготовлением к свадьбе занималась семья жениха – казалось, что для мероприятия покупалось всё самое дорогое, и не всегда гармонирующее с остальным антуражем. Лучше бы наняли толкового дизайнера-декоратора – больше толку бы было.
А вот внешним видом невесты, её подруг и родственников занималась непосредственно семья Делакуров – красивые, изящные женские мантии, оттеняющие их мужские. Шикарные украшения для милых дам и подчёркнуто строгие – для мужчин. В словаре Делакуров определяющим словом было, явно, гармония.
Сама Флёр, решив отойти от надоевшей традиции белой мантии, выбрала для себя нежно-бирюзовую. Серебряные с бриллиантами диадема, колье, серьги и браслет отлично подчёркивали сияние её волос. А вот колец она принципиально не надела – скоро её безымянный пальчик изуродует обручальное. Выбранное женихом. Что о многом говорит.

Снэйп

Терпеть не могу подобные мероприятия. Скопище тупоголовых, вислопузых республиканцев. Фальшивые улыбки, равнодушные поздравления и, конечно же, подчёркнуто счастливые жених и невеста. Сколько раз я бывал на подобных свадьбах? Не сосчитать. Лестрейнджи, Креббы, Гойлы, Малфои – это только со стороны нашего дражайшего Лорда. Со стороны Ордена подобных мероприятий было ничуть не меньше. Даром, что светлые и одухотворённые. Одни только Поттеры и Лонгботтомы чего стоят. Брак ради рождения Избранного – ну что за маразм.
Так, ладно, дифирамбы идиотизму ситуации я отпою попозже. А сейчас можно даже попробовать получить удовольствие: у Делакуров всегда был отличный алкоголь. Особенно – вина их собственной винодельни.
Кстати говоря, вон там, в первом ряду со стороны невесты сидит Драко. А рядом с ним… Мерлин всемогущий! Нет, конечно же, не он. Там сидит Нарцисса Малфой. Похудевшая, постаревшая и порядком измученная, но – живая. Драко рядом с ней сияет как начищенный пятак. По всей видимости, это – его первая встреча с матерью. Я рад за него.

Уизли.

Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Потому что, когда у тебя есть толпа младших братьев и сестрёнка, приходится со всеми всем делиться, и ничего своего не остаётся. Я никогда не обращал внимания на Малфоя-младшего: мы, естественно, никогда с ним не сталкивались; россказни Поттера я слушал краем уха; вопли Рона я не слушал вообще. В общем, впервые Драко Малфоя я увидел на аукционе. И понял: хочу. Словно что-то взорвалось в мозгу, оставив после себя кучу всполохов и ощутимое возбуждение.
А возбудиться было с чего… Откровенные одежды в древнеегипетском стиле экзотично смотрелись на фоне молочно-бледной кожи и платиновых волос. А какую позу принял этот мелкий упиванец?! Как томно прикрыл глаза рукой?! А как он дышал: чуть чаще, чем нужно для простой вентиляции лёгких – будто возбуждаясь…
В общем, я его захотел. Остро, болезненно, отчаянно. Так, что решил влезть в любые долги. Лишь бы купить его себе. Но эта французская шлюха увела его у меня из-под носа! Сначала я пребывал в некотором подобии депрессии. А потом решение пришло само: жениться! Срочно на ней жениться! По всем законам право на Малфоя перейдёт ко мне. Скоро и совы из Министерств прийдут.
К несчастью, Грэйнджер и Снэйп начали что-то подозревать… Я к ним отношусь довольно нейтрально. Но только тогда, когда они не пытаются влезть не в своё дело. Так, послать им пару обворожительных улыбок, пошутить – разрядить атмосферу и запудрить мозги…
Так… Малфой куда-то потащил Снэйпа, но я не могу уйти с собственной свадьбы. Ну что за нах?! Мне остаётся только бессильно беситься где-то в глубине души. Ну, ничего, голубки, не долго вам ворковать осталось. Уж я-то об этом позабочусь.
Ещё одна проблема – наследник. За нами будет следить всё магическое население двух стран. Ну, конечно: две влиятельных семьи объединились. После войны из официального лексикона ушли слова, связанные с происхождением мага: чистокровный, полукровка, магглорождённый. Всё теперь чешут под гребёнку влияния: деньги, статусы, ордена. То, как отличились люди в борьбе со злом. Как наивно. Зло было, есть и будет. Просто потому что оно заложено в природе: то, что хорошо одним, будет отвратительно другим. И сегодняшняя ситуация полностью это подтверждает. И, что самое интересное, меня всё это устраивает.

Все начали потихоньку расходиться. Первыми сбежали мои дражайшие родственнички по жёнкиной линии. За ними потихоньку засобирались и все остальные. В зале мелькнула знакомая блондинистая макушка. Подошли попрощаться Поттер и компания. Кто бы мог подумать, что Гриффиндорское трио развалится и станет Гриффиндорским дуэтом и Слизеринцем. Новый оруженосец Героя. Профессор, поздравляю вас с новым статусом. Ох, Билли, совсем вредным стал. Пара прощальных улыбок. И всё. Мы – наедине друг с другом, новым статусом и новым домом.

Из дневника Драко Малфоя

Интересно, а у меня есть надежда вернуть себе сердце? Чтобы ощущения были не только сиюминутными, но и более продолжительными? Чтобы… просто чтобы перестать писать только "чтобы" и начать писать в изъявительном наклонении…
В принципе, в современном мире каждый второй – невротик. Просто моя форма невротизации даёт шанс выжить в условиях конкуренции и постоянной борьбы. Наверное, что-то подобное.
Как-то странно рассуждать о своём неврозе как об отдельном живом существе. Со своими мыслями, желаниями, маниями и фобиями. Со своей средой обитания – где-то в чёрной субстанции.**
Вообще, наверное, я умиляюсь на него и не хочу его отпускать. Наверное, хочу красивой сказки про Принца, потерявшего сердце. Чтобы кто-то другой взял на себя ответственность за возвращение моих эмоций.
Наверное, так.
Иначе, почему я ничего не делаю? Только веду дебильные шизоидные записи о состоянии моей психики.
Психотерапия. Конечно, психотерапия. Если что-то другое делать я не в состоянии. Почему? Боюсь? Наверное.
Поздравляю тебя, Малфой, ты – трус.
Весело, ничего не попишешь… Вот, почему не люблю самокопания: продвигаешься всё дальше по лабиринту в поисках ответа, а находишь – новые вопросы и новые страшилки…
Из замкнутого круга не вырваться. Его можно лишь немного расширить. Чтобы, хотя бы, можно было дышать.
Наверное, я слишком долго полагался только на себя. Поэтому мне хочется, чтобы мне кто-то помог – с одной стороны. А с другой – моя гордость и (чего уж скрывать) паранойя не дают мне доверять. Даже Северусу.
Кроме того, у каждого своих проблем по горло – кто захочет взвалить на себя ещё и чужие завихрения?
Чем больше пишу – тем больше бреда в моей жизни…

_________________________
* профессор подозревает за Поттером гидроцефалию. Конечно, это абсолютно не так, ибо Роулинг, описывая портрет Поттера, не акцентировала нашего внимания на аномалиях строения черепа несчастного ребёнка. Думаю, профессору прекрасно известно, как выглядят гидроцефальные личности. И он просто решил поиздеваться. Хотя, запросто может быть, что проф не такой начитанный, эрудированный и развитый, как мне видится…
** чёрная субстанция – подкорковое образование головного мозга.

tbc